Книга Василиса Прекрасная и царевич, страница 13 – Елена Эйхен

— Хорошо. Я пойду.

Триумф мелькнул в глазах мачехи:

— Вот и умница! Молодец, доченька!

Сёстры переглянулись, давясь ухмылками.

Мачеха суетилась. Отыскала платок, лукошко. Дала инструкции:

— Ступай прямо по тропе. Никуда не сворачивай. Учтиво попроси огня. Яга хоть и сварливая, но на добро не скупится.

Агриппина вдруг протянула кусок хлеба:

— На вот… в дороге подкрепишься.

Я удивлённо взяла. Проблеск совести?

Оделась, спрятала куколку за пазуху, хлеб в карман.

У колодца обернулась. Мачеха стояла в дверях, подсвеченная лучиной. На лице — холодное торжество. Она усмехнулась.

Дверь захлопнулась.

Я осталась одна перед лесом.

— Ступай, Василисушка, — шепнула куколка. — Я с тобой.

Я сделала первый шаг. Потом второй.

Тропа повела в темноту. Ветви сомкнулись над головой, и мир за спиной исчез, словно его и не было.

Вокруг тишина.

Путь едва различался. Луна пробивалась сквозь тучи редкими проблесками, выхватывая то корявый ствол, то изогнутую ветку. Деревья здесь были огромные, старые. Казалось, они наблюдают за мной — безмолвно и недружелюбно.

Где-то вдали завыл волк.

Холод пробирался под одежду, щипал кожу. Я куталась в платок и шагала дальше, сжимая лукошко.

«Просто лес, — убеждала я себя. — Обычный лес. Темнота искажает восприятие. Страх активирует миндалевидное тело мозга — отсюда ощущение опасности. Дыши. Анализируй. Не поддавайся эмоциям».

Куколка в кармане молчала, но грела. Я периодически касалась её сквозь ткань — проверяла, на месте ли.

Справа между деревьями, мелькнуло слабое мерцание.

Я остановилась. Присмотрелась.

Синеватые огоньки плыли в воздухе, словно светляки. Один. Два. Пять. Десять. Они двигались… ко мне?

«Болотный газ, — подумала я. — Метан от разложения органики. Совершенно естественное явление». Я вздохнула. Не зря всё-таки в школе училась.

Но огоньки вдруг выстроились в ряд. Замерли. И медленно поплыли в сторону — манящие, зовущие.

Куколка в кармане вдруг обожгла ладонь. Я вскрикнула и шагнула назад, на тропу.

Обернулась — огоньки исчезли.

Галлюцинация? Нет. Куколка среагировала. Значит, опасность была реальна.

Не стала задерживаться и пошла дальше. Не оглядываясь.

Шёпот начался минут через десять.

Сначала тихий, почти неслышный. Шелест листвы? Ветер в ветвях?

Но ветра не было. Воздух застыл, неподвижный и тяжёлый.

Шёпот усилился. Слова неразборчивы, но интонация… манящая. Ласковая.

«…сюда… сюда…»

«…устала… отдохни…»

И вдруг — ясно, отчётливо:

«Василиса…»

Я замерла.

Кто-то произнёс моё имя.

Голоса доносились отовсюду: спереди, сзади, слева, справа. Окружили. Нашёптывали что-то.

«Слуховая иллюзия, — попыталась я убедить себя. — Парейдолия. Мозг находит паттерны в шуме. Я напугана, вот и слышу своё имя там, где его нет».

Но руки дрожали.

Куколка в кармане потеплела — не обжигая, а успокаивая. Я сжала её сквозь ткань и пошла дальше, глядя только на тропу перед собой.

Шёпот затих.

Какое-то время луна пряталась за тучами, и пробираться сквозь чащу было совсем тревожно, но вот она выглянула из-за туч, и тени от деревьев легли на землю — длинные, искажённые.

Тень справа от меня дёрнулась.

Остановилась — тень замерла.

Снова шаг — тень шевельнулась. Но не так, как должна при движении света. Она тянулась ко мне, будто хотела схватить.

Я отскочила в сторону, уставившись на дерево. Обычное. Старое. Кривое.