Книга Без ума от истребителя, страница 2 – Али Хейзелвуд

— Вампир, — прошептал он, едва наши глаза встретились в праздничной толпе. Нас разделяли несколько миллионов децибел и расстояние, сравнимое с олимпийским бассейном, но я слышала его так ясно, словно он говорил прямо в моей голове.

Я окинула его взглядом. Отметила цветные татуировки, ползущие по шее и исчезающие под линией челюсти. Его тёмные волосы и янтарные глаза. Непоколебимую мощь его плеч: люди обходили его, инстинктивно уступая дорогу.

— Истребитель, — обречённо вздохнула я.

И тогда, по инстинкту и в силу того, что это единственный вариант при встрече с Эньеди, я пустилась бежать.

Я петляла в толпе достаточно быстро, чтобы сбить его со следа, но не настолько, чтобы вызвать подозрения у празднующих. Ныряла под траншеями, уворачивалась от размахиваемых молотков и мегафонов и, вероятно, скрылась бы в ночи… если бы прямо передо мной не возник рыдающий ребёнок.

Я резко остановилась и уставилась на комок зарёванных щёк, соплей и безутешных слёз у своих ног. Дождалась, пока малыш передохнёт от рёва, чтобы пробормотать: — С тобой, эм, всё хорошо?

Он — она? — ребёнок был явно не в порядке. Он отчаянно искал свою Mutter (нем. Мама), и даже такой типичный монстр, как я, не могла не помочь этому крохе.

— Entschuldigung? (нем. Извините?) — окликнула я, суетливо оглядываясь в поисках мамаши. Как только нужная Mutter нашлась, я снова рванула прочь, но потеряла слишком много форы, и…

Короче. Вот как я оказалась настолько близко к Эньеди, что ощущала стук его сердца о свою грудь. Зажатая между ним и кирпичной стеной дома, если быть предельно точной.

«Вот из-за таких ситуаций, — мысленно заявила я Вселенной, — пропадает всякое желание делать добро».

Вселенная промолчала, наверное, потому, что слишком трепетала перед Лазло Эньеди, чтобы перебить его, когда тот произнёс:

— Этельтрита. Наконец-то мы снова встретились.

Я одарила его лучезарной улыбкой, надеясь вывести его из себя.

— Здравствуй, друг.

Мы не были друзьями, если говорить об общепринятом значением этого слова. Но, как бы ни было больно мне это признавать, у нас с ним сложились своеобразные парасоциальные отношения, несмотря на то, что мы обменялись всего парой десятков слов, большинство из которых были вариациями «сдохни», «тварь» и «нет, чтоб ты первый сдох». Я не в восторге от непрекращающейся погони, но что делать девушке, если единственная константа последнего тысячелетия — это парень, которому по долгу службы предписано её убить?

— Сколько лет прошло? — спросила я, хлопая ресницами. — С начала восьмидесятых, не меньше. Надеюсь, ты до сих пор пользуешься солнцезащитным кремом, потому что эти морщинки вокруг глаз… Вот же черт. — Я охнула, когда кинжал вонзился в живот, пригвоздив меня к кирпичной стене.

Это ерунда. Единственный надёжный способ прикончить вампира — это вытащить его, кричащего и упирающегося, на солнце, и Лазло это прекрасно известно.

Но, мать его, как же больно.

— М-мне т-тоже п-приятно тебя в-видеть, — выдавила я, кашляя и пытаясь удержать улыбку. Смесь мокроты и крови брызнула из моего горла и оказалась на его рубашке, но мне было плевать.

Да пошёл он к чёрту со своим счётом за химчистку.

— Взгляни на себя, — пробормотал он с едва заметным восточноевропейским акцентом, прожигая мою кожу своими жёлтыми звериными глазами. — Вся румяная, сытая и прекрасная. Ты недавно кормилась, да?