Книга Без ума от истребителя, страница 22 – Али Хейзелвуд

Ха. — Да, именно.

— И ты выспалась.

— Так и есть. — Меня это уже не столько раздражает, сколько смешит — его манера утверждать что-то обо мне, вместо того, чтобы спрашивать, и это меня немного напрягает. И не меньше, чем то, что он уже задвинул и закрепил все плотные шторы, хотя до рассвета ещё пять минут.

— Как ты узнал…

— У тебя аллергия на солнце, — просто говорит он, будто это всё объясняет, и затем встаёт, чтобы забрать у меня сумку и начать раскладывать продукты.

Он здесь всего двенадцать часов, а у нас уже появился какой-то быт.

Мне нужно выпроводить его отсюда как можно скорее.

— Голоден? — спрашиваю я, пока он складывает коробки с пастой в пустой шкаф.

— Очень.

— Сделаю омлет, значит. Это, кхм, займёт время. Может, пока перекусишь этим? — Я бросаю ему яблоко, что оказывается колоссальной ошибкой: Лазло со скоростью вспышки выхватывает нож из деревянной подставки и разрезает фрукт на четыре части.

Прямо в воздухе.

Дольки с глухим стуком ударяются о пол, и мы смотрим на них, погрузившись в долгое молчание.

Затем я прочищаю горло:

— Не знала, что яблоко убило твою семью.

— Я… не хотел этого делать, — говорит он, неуверенно потирая затылок.

— Ясно. Конечно. Ты случайно разрезал яблоко на четыре идентичные части.

— Это был чисто рефлекс. — Он вращает нож с такой ловкостью, что это не напрягало бы меня так сильно, не знай я, что он оттачивал этот навык, только чтобы убить меня. — Но…

— Но что?

Он вставляет нож обратно в деревянную подставку.

— Спроси я тебя, почему я так хорошо владею ножом, ты бы ответила, что всё дело в моём опыте борьбы с вредителями?

Я с усилием сглатываю. Довольно тяжело обманывать человека, который знает, что ему врут, но… что мне остаётся?

— Не могу предложить иного объяснения.

На этот раз его вздох едва уловим, но губы сжимаются в тонкую линию.

— Тогда я не буду спрашивать, Этель.

Он нагибается за яблоком, а я приступаю к его яичнице, размышляя, когда это я так растеряла навык морочить людям голову.

— Не знал, что яйца убили твою семью, — говорит он мне, когда я разбиваю третью скорлупу о бортик миски. В последний раз, когда я делала омлет, у меня не было вампирской силы, и требуется время, чтобы приспособиться, но…

— Я справлюсь, всё под контролем, — протестую я, но не успеваю исправить ситуацию, как Лазло оказывается позади меня, аккуратно забирает яйца из моих пальцев и перехватывает инициативу. Его руки обхватывают меня с двух сторон, а подбородок едва задевает мою макушку, пока он работает быстро, уверенно, с той будничной грацией, которая одновременно меня восхищает и раздражает.

Мне стоило было напрячься и оттолкнуть его, но моё тело уже привыкло к его близости. Силе. Теплу. Ощущению единения. Я делаю вид, что не заметила, как он прижался губами к моему затылку, прежде чем отойти к плите, чтобы пожарить омлет из такого количества яиц, что их хватило бы семье из пяти человек на две недели.

— Мне приснился сон, — говорит он, стоит нам сесть за стол. Моя отмазка на сегодня: я не завтракаю. Лазло даже не стал реагировать, словно ему известно, что каждое моё слово, скорее всего, ложь.

— Что за сон?

— Не знаю. Может, воспоминание. Но ты была в нём.

У меня всё внутри холодеет.

— Ты рубил меня ножом на четыре части?

— Мы танцевали.

Я расслабляюсь.

— Танцевали… в ночном клубе?