Книга Жгучее маленькое проклятие, страница 26 – Джей Ти Джессинжер

У меня было подозрение, что если я сниму повязку и взгляну, то кровь будет не красной, как обычная, а чёрной.

Фары «Камаро» прорезали густой туман, стелющийся над потрескавшимся асфальтом, когда мы подъехали к кованым воротам кладбища Сент-Луис № 1. Я заглушил двигатель, сжимая руль, пока неестественный жар распространялся под повязкой.

Это был плохой знак.

Как и молчание Петры. Она сидела жёсткая, с сжатыми губами, уставившись в окно на ворота кладбища.

Я открыл дверь и вышел. Петра последовала за мной. После напряжённой паузы она сказала:

— Ладно, пойдём оскверним могилу.

— Мы ничего не будем осквернять. Мы просто ищем подсказку, которая могла быть оставлена здесь, чтобы помочь нам.

— Немного святой воды бы пригодилось, — пробормотала она, разглядывая арочный вход ворот, где в камне были высечены слова «Requiescat in Pace».

Покойся с миром.

Что-то подсказывало мне, что здесь никто не покоился.

Кладбище было городом мёртвых. Узкие дорожки были заполнены надземными гробницами, вздымавшимися высоко, словно миниатюрные многоэтажные мавзолеи. Лунный свет отбрасывал длинные тени, давая нам свет, но также позволяя чему угодно прятаться в пределах видимости.

Петра не возразила, когда я взял её за руку и не отпускал, ведя через кладбище. Она лишь прижимала свою травмированную руку к груди, напряжение её тела было ощутимым. Аллеи кладбища вызывали клаустрофобию, такие узкие и плотно заставленные склепами, что было почти удушающе.

Наконец мы нашли гробницу Мари Лаво.

Узкая белая гробница, покрытая отметинами и нацарапанными тройными иксами (что не поощрялось архиепархией, но считалось приносящим удачу посетителями), светилась в лунном свете. Основание гробницы было усыпано подношениями: монетами, маленькими бутылочками рома, бусами, безделушками и зажжёнными свечами, которые жутковато колыхались в густом, недвижимом воздухе.

Среди них лежали несколько окровавленных носовых платков.

— Мы на месте, — пробормотал я, почтительно понизив голос. Я не сказал этого вслух, но чувствовал присутствие духов, наблюдающих за нами.

— Что теперь? — Петра выдохнула, оглядываясь.

Я пристально посмотрел на неё, гадая, чувствует ли она то же, что и я? Если да, то не подала виду.

— Скажи мне.

Она взглянула на окутанную дымкой луну и вздохнула. Ненадолго закрыв глаза, она пробормотала:

— Была не была, — затем простёрла руки перед собой и обратилась к гробнице: — Сезам, откройся!

— Петра, — отрезал я, ошеломлённый её беспечностью. — Это не шутка!

— На кону моя жизнь, Солнышко.

— Именно!

— Нет, я имела в виду, что это моя жизнь… а, неважно.

Пробормотав что-то нелестное о моём чувстве юмора, она шагнула вперёд и прижала ладони к боковой стороне гробницы, упёрлась руками и безнадёжно опустила голову.

Перемена была мгновенной.

Глухой гул прокатился по земле. Камень под нашими ногами задрожал. Температура упала как минимум на десять градусов. Затем гробница простонала, словно что-то внутри пробудилось, и тяжёлая каменная дверь со скрежетом приоткрылась.

Петра отпрыгнула с испуганным вскриком. Она посмотрела на свои ладони, на размазанные кровавые отпечатки, которые оставила на стене гробницы, и произнесла:

— Какого чёрта?

Так это была правда, что говорила Селеста Леклер. В жилах Петры текла магия крови.

Логично, что я влюбился в ведьму. Мой вкус к женщинам всегда склонялся к дикаркам.