Книга Такие лжецы, как мы, страница 108 – Джей Ти Джессинжер

— Дорогая жена. Какой сюрприз. Не думал, что услышу тебя, пока ты не начнешь кричать, когда я выбью дверь гостевой спальни сегодня вечером.

— Значит, ты знаешь, какая спальня моя. А вот с именем тебе не повезло.

— Что это значит?

— Это значит, что я никогда, ни за что, ни за миллиард лет не буду называть тебя папочкой.

— Почему бы и нет?

— Ты не мой отец.

— Это не должно быть буквальным.

— Мне все равно, каким это должно быть. И я не осуждаю тех, кто этим увлекается, но это не мое.

Каллум смеется.

— Я знаю. Мне просто нравится, как сильно это тебя раздражает.

Я грустно говорю: — Наверное, поэтому ты продолжаешь дышать.

Он не обижается на это, а просто говорит: — Ты звонишь, чтобы оскорбить меня или есть что-то еще?

— Вообще-то, есть кое-что еще. Я звоню, чтобы поблагодарить тебя за машину. Я знаю, что покупка подержанного Volkswagen отняла у тебя несколько лет жизни.

— Не благодари меня пока. Я могу передумать и увезти его на эвакуаторе посреди ночи. Он отвратителен.

— Зато надежно.

— Как и Aston Martin.

— Нет, это показное. С таким же успехом можно ездить с табличкой на крыше «Посмотрите на меня!», если у тебя есть такая штука.

— Это говорит женщина, которая выбрала вишнево-красный Ferrari за два миллиона долларов, чтобы покататься по Беверли-Хиллз.

— Это был выбор Дани.

— По крайней мере, у одного из вас есть здравый смысл. Во сколько ты будешь дома?

Едва заметное изменение тембра его голоса на последней фразе заставляет меня задуматься.

— А что? Планируешь привязать меня к перилам лестницы, как только я войду в дверь?

— Нет. Я подумал, что мы могли бы поужинать вместе.

— Твой обед не насытил тебя?

— Осторожнее с умным тоном, жена.

Улыбаясь, я легкомысленно говорю: — О, пожалуйста. Тебе же нравится мой умный тон.

После небольшой паузы Каллум говорит хриплым голосом: — Да.

Моё сердце пропускает удар, а по коже пробегает волна жара. Внезапно я теряюсь и начинаю задыхаться, не зная, что сказать дальше.

— Если не будет пробок, то буду дома к шести.

— Хорошо. Тогда увидимся.

Он отключается, оставляя меня раскрасневшейся и обеспокоенной.

Вторая половина дня проходит как в тумане. Я занимаюсь тем, что расставляю книги на полках и навожу порядок, но мои мысли — это хаотичная смесь предвкушения и тревоги. Время от времени, когда мой взгляд падает на Jetta, припаркованную на улице, сердце бешено колотится.

Когда день подходит к концу, я оставляю Мерфа запирать магазин, а сама отправляюсь к машине. Пытаясь успокоить нервы, делаю глубокий вдох, прежде чем завести двигатель. Я говорю себе, что это всего лишь ужин, но мысль о том, чтобы провести тихий вечер наедине с Каллумом, одновременно возбуждает и пугает.

Я знаю, что не могу доверять ему в том, что он не накажет меня за обед, который я ему приготовила.

Также знаю, что не смогу устоять, если он попытается.

Я заезжаю в гараж за несколько минут до шести и застаю Каллума на кухне. Он стоит у плиты, небрежно одетый в джинсы и рубашку на пуговицах, рукава закатаны по мускулистым предплечьям.

Его вид одновременно успокаивает и тревожит. Мое сердце трепещет при мысли о том, что мы проведем интимный вечер вместе.

— Что здесь происходит? — Я ставлю свою сумку на большой белый мраморный остров и подхожу ближе.

Он поворачивается и улыбается мне через плечо.