Книга Beg For Me Morally Gray Book 3, страница 126 – Джей Ти Джессинжер

— Тебе лучше впустить меня в этот гребаный дом, пока я не вызвал полицию и тебя не арестовали за угрозу жизни ребенка.

— Прекрати, Ник. Я серьезно. Уходи.

Я начинаю закрывать дверь, но он прижимает к ней ладонь и так сильно толкает, что я отшатываюсь и натыкаюсь на консоль. Я теряю равновесие и падаю, сильно приземлившись на бедро.

В отличие от гостиной, в прихожей нет ковра, а каменная плита – самая твердая поверхность, какую только можно найти.

Боль пронзает мое бедро, я ошеломленно смотрю на него, когда он нависает надо мной.

— Это мой гребаный дом! — кричит Ник, брызгая слюной. — Все, что здесь есть, принадлежит мне, ты понимаешь? Это принадлежит МНЕ!

Его яростный голос звучит у меня в ушах. Мое сердце бешено колотится, в бедре пульсирует боль, и я не могу отдышаться. Я осознаю внезапную тишину в гостиной, вижу, как все дети в ужасе таращатся на нас из-за кофейного столика, и в одно мгновение вспоминаю, что Картер сказал о том, чтобы вести учет моего общения с Ником.

Потом я жалею, что у меня нет чего-нибудь – чего угодно – чтобы защититься, потому что Ник наклоняется ко мне, оскалив зубы и сжав руки в кулаки.

На долю секунды мне кажется, что отец моего ребенка вот-вот причинит мне физическую боль, прежде чем резкий женский голос прорывается сквозь мое застывшее недоверие.

— Эй! Coglione¹⁵! Прикоснись хоть пальцем к моей дочери, и это будет последнее, что ты сделаешь в жизни!

Моя мать стоит в нескольких футах позади меня, расставив ноги, выражение ее лица свирепое, глаза черные от ярости.

В правой руке она сжимает нож для разделки мяса.

Когда Ник не двигается с места и только смотрит на нее, раздувая ноздри, она делает шаг вперед и размахивает ножом. Мама шипит что-то по-итальянски, настоящая болотная ведьма, произносящая проклятие.

Я понятия не имела, что моя мать говорит по-итальянски.

Ни разу в жизни она не упоминала об этом, даже когда я сказала ей, что учу язык перед моим свадебным путешествием во Флоренцию.

Сердце колотится, я дрожащим голосом говорю Нику: — Она говорит, отвали, или ее люди придут за тобой.

Он кривит губы.

— Твои люди? Кто, Кармелина? Американская ассоциация пенсионеров? Да пошла ты.

Мама ловко перекладывает нож в левую руку, подходит к нему и наотмашь бьет его по лицу. Невысокая седовласая старушка, в ортопедической обуви и бежевом кардигане, она бьет Ника по лицу с такой силой, что его голова откидывается назад.

Держась за щеку, он в шоке смотрит на нее.

Поджав губы и прищурив глаза, мама поднимает тесак.

Ник мгновение оценивает ее, без сомнения, гадая, не блефует ли она, затем решает, что рисковать не стоит.

Он разворачивается и выходит.

Когда его машина с ревом отъезжает от тротуара, моя мать опускает нож, поворачивается ко мне и спокойно улыбается.

— Я думаю, мне следует остаться здесь дольше, чем на две недели. Вам с Харлоу нужна защита.

30

СОФИЯ

Поскольку вечер испорчен, и никто не хочет рисковать тем, что Ник не вернется, Вэл и Эв увозят своих детей домой.

Моя мама забирает с кухни все ножи для разделки мяса, затем обходит дом, тщательно запирая двери и проверяя окна, задергивая шторы и опуская жалюзи. Она прячет ножи в пределах легкой досягаемости от всех «вероятных мест проникновения».

Когда я спрашиваю ее, что она делает, мама отвечает: — Любой, кто попытается проникнуть в этот дом без приглашения, выйдет оттуда истекающим кровью.