Книга Beg For Me Morally Gray Book 3, страница 128 – Джей Ти Джессинжер

Она некоторое время размышляет над этим.

— Разве это не называется садизмом?

— Это Кармелина Бьянко. Ни в одном языке нет такого слова, чтобы описать все ее странности.

— Значит, теперь она будет жить с нами?

— Только до тех пор, пока мы не сможем найти для нее другое место.

— Я думаю, она хочет остаться здесь.

— Мы не всегда получаем от жизни то, что хотим. Особенно, когда плохо относимся к людям, которые в состоянии нам помочь.

Харлоу кивает, молча обдумывая сказанное, а затем поднимает на меня взгляд. Неуверенно она произносит: — Я имею в виду… может быть, ничего страшного, если она останется ненадолго.

— Почему? Чтобы она научила тебя жульничать в карты и угрожать людям острыми предметами?

— Просто у меня никогда не было бабушек и дедушек. Или двоюродных братьев, или чего-то в этом роде. У нас очень маленькая семья. Всегда были только я, ты и папа, а теперь, когда папа ушел…

Дочь снова смотрит на стол, затем пожимает плечами.

— Неважно. Это не имеет значения.

С глубоким чувством тревоги я осознаю, что моя дочь одинока.

Ее родители разведены, у нее нет ни братьев, ни сестер, а ее единственная оставшаяся в живых бабушка безжалостна, как будильник, который будит вас в пять утра по выходным. И к тому же замышлял убить вас, пока вы спали.

— Послушай, если это так много для тебя значит, мы навестим ее на новом месте, хорошо?

По крайней мере, так мне не придется беспокоиться о том, что она организует незаконную игорную сеть в гараже или научит Харлоу тонкостям манипулирования, пока я на работе.

Дочь кивает, затем зевает.

— Ладно, пора спать. — Я встаю и заключаю ее в объятия. Прижимаясь щекой к ее макушке, я шепчу: — Я люблю тебя, милая. Люблю тебя и горжусь тобой. Я так рада, что я твоя мама.

Она прижимается ко мне еще теснее, как делала, когда была маленькой девочкой, крепче обнимает меня за талию и кладет голову мне на грудь. Это длится секунд десять, пока Харлоу не вспоминает, что она уже подросток и слишком крута для этого.

Отстраняясь от меня, она перекидывает волосы через плечо.

— Ладно. Спокойной ночи.

С болью в сердце я смотрю, как она уходит в гостиную. Когда она поднимается по лестнице, дверь кладовой со скрипом открывается. Моя мать высовывает голову и оглядывается.

Я раздраженно вскидываю руки вверх.

— Серьезно? Ты подслушивала?

— Конечно, я подслушивала. Ты что, думаешь, я стояла здесь с ватой в ушах?

Она выходит из кладовой и направляется к бару с напитками. Заглянув внутрь, она бросает через плечо: — Скоро у тебя закончится джин и Baileys. Лучше сходи в магазин. Кстати, я не садистка.

Мама поворачивается и смотрит на меня. Ее улыбка широкая и неискренняя.

Чувствуя себя тысячелетним стариком, я встаю из-за стола и говорю ей, что иду спать.

Когда она спрашивает: — А ты не отнесешь меня наверх? — и хихикает, я даже не утруждаю себя ответом.

После долгой бессонной ночи, в восемь часов утра следующего дня, я звоню Нику на мобильный. Пришло время установить четкие границы и дать ему понять, что произойдет, если он их нарушит.

Если бывший муж думает, что может продолжать вести себя как сумасшедший, то он глубоко ошибается.

Он берет трубку после первого гудка, но ничего не говорит.

— Ник? Привет. Это София. Ты меня слышишь?

— О, эм, привет, София. Это… э-э-э……Бриттани.

Ее голос тихий и неуверенный. Несмотря на то, что она отвечает на его звонки, по ее тону я могу сказать, что что-то не так.