Книга Последний дракон Востока. В нитях любви, страница 112 – Катрина Кван

– Сай…

Я больше не слышал ее слов. Воздух, стол, мое тело… Казалось, я вовсе перестал существовать. Оставалась только каждая падающая капля – хуже, чем стрела, пронзающая череп. Чем сильнее я пытался не замечать ее, тем острее становилось мучение.

Так продолжалось бесконечно, пока солнце не склонилось за горизонт, уступая место луне. В какой-то момент стражники пришли заменить ведро, наполнив его заново, – и свежая вода оказалась еще холоднее прежней. Я не нашел облегчения в тех нескольких минутах, что потребовались им на замену их орудия пытки, ведь я знал, что последует дальше.

ИМПЕРАТОР ЖДАЛ. ЕГО ЛЕГИОНЫ БЫЛИ ГОТОВЫ отдать жизни за человека, которого почитали, как бога. Как иначе объяснить тысячи спасенных от чумы и голода? Они с радостью и преданностью шли в бой, готовые уничтожить чудовищ любой ценой.

Луки были натянуты, мечи и копья наготове. Когда Красный и Зеленый драконы спикировали вниз, их яростный рев пронзил воздух. Армия встретила их, словно вал, несущийся на берег.

Началась бойня – бессмысленная, жестокая, беспощадная. Многие пали в этом сражении, их последние мысли были наполнены недоумением: чем же они прогневали этих драконов? Но битва продолжалась. Солдаты, с гордостью нося цвета императора, шаг за шагом загоняли чудовищ обратно к горному проходу.

Именно там их поджидала ловушка. В укромных местах, скрытые под листвой, стояли пушки, готовые открыть огонь в любой миг. Когда драконы оказались в нужном месте, раздались первые выстрелы. Огненный шквал обрушился на них, обжигая, разрывая плоть, заставляя падать с небес.

Но люди не дали им подняться. Армия бросилась вперед – словно тучи разъяренных муравьев, с мечами и копьями, пропитанными ядом. Они полосовали и кололи, сдирали кожу, разрубали крылья. Один из драконьих хвостов был оторван, язык рассечен.

Земля окрасилась алым, пропитываясь кровью драконов.

Император не пришел ни на следующее утро, ни на утро после него. Я потерял счет дням. Прошли недели? Или, быть может, целая луна? Это уже не имело значения. Все слилось в один нескончаемый кошмар.

Я умирал от жажды, несмотря на бесконечные капли воды, и был доведен до голодной агонии. У меня уже не осталось сил даже пошевелить пальцем. Стражники приходили кормить меня, но лишь настолько, чтобы я не умер. А иногда, когда им особенно хотелось развлечься, они ели прямо передо мной или, что еще хуже, нарочно роняли еду на пол.

Хотелось отгрызть им головы. Сны и явь больше не различались. Мне являлись видения в небе – яркие, настоящие, но я не мог понять, плод ли это моего воображения или очередная иллюзия, рождаемая трещинами в разуме.

Иногда мне казалось, что я вижу его. Моего маленького принца. Он был ярче, чем все сверкающие моря, летал в круге, преследуя собственный хвост, и был наполнен радостью. Снег не мешал ему, когда он скользил между облаками. Время от времени мой сын смотрел на меня, и в его сапфировых глазах отражалась знакомая тень. Жалость, наверное. Жалость к умирающему А-Ба.

«Где же твоя воля к борьбе, отец? – спрашивал он. – Ты не должен сдаваться. Ты должен спасти себя и маму».

Передо мной вспыхивали воспоминания – из прошлого, из настоящего, даже из будущих жизней. И во всех них я был без своей Судьбы. Я был неполноценен без нее. Совершенно, безнадежно одинок.