Книга Роза, что Изменила Графа: История Попаданки, страница 108 – Виктория Павлова

Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта. Сквозь щель я видела пустую комнату, но я точно чувствовала — это очередная ложь Каспиана. Я приложила ладонь к косяку.

— Гори.

Огонь вспыхнул не в дереве, а в том, что покрывало его и стены комнаты — в самой магии иллюзии. Пламя моего дара пожирало чары, и они горели, как и говорила госпожа Розе. Покров рассеялся, и правда открылась: под чёрным балдахином лежала женщина, бледная и неподвижная, окружённая сложным магическим кругом, светившимся зловещим багровым светом.

Сделав глубокий вдох, я шагнула вперёд. Пришло время положить конец этой игре.

Пальцы дрогнули, едва коснувшись незримой стены, что отделяла меня от спящей. Холодная энергия ударила в подушечки, заставив сжаться сердце. Второго шанса не будет. Помогите , — беззвучно взмолилась я силам, что вбросили меня в это тело, в эту точку разлома. Пусть получится.

Может, вернув ей жизнь, я смогу растопить лёд в Каспиане? Найти того, кого так ясно помнил Теодор — юношу с весёлым блеском в глазах, ещё не отравленного ядом подозрений. Того, чьё настоящее лицо я ловила в редкие миги, когда все его маски вдруг трескались, обнажая что-то ранимое и почти… человечное.

Ладонь прижалась к барьеру. Зачем я здесь? Почему это тело, эта судьба? Мысли метались: дурацкие шутки Теодора, согревавшие душу, и пронзительные вспышки чего-то настоящего в глазах Каспиана. Всё, что могло бы быть, но рухнуло в пропасть лжи. Горечь подступила к горлу. Нет. Не такой финал. Не бессмысленное завершение. Я буду бороться.

Жар родился глубоко внутри и хлынул наружу. Не только надежда — сама плоть моя горела, становилась топливом. Багровое пламя, цвета алой крови, поглотило комнату. Лучше сгинуть в очищающем огне, чем покориться.

Сквозь рёв стихии пробился отчаянный крик:

— Алисия! Алисия! АЛИСИЯ!

Голос Теодора. Сквозь огненную стену мерещился его силуэт. Бред. Галлюцинация. Он не придёт. Не после моего письма. Всё кончено . Отчаяние подлило масла в огонь. Пламя взметнулось с ослепительной, всепоглощающей силой, выжигая чары, боль, саму память.

Я рухнула вперёд, и холод камня обжёг лоб. Завеса из огня исчезла.

Но развеялось ли и проклятие, сковавшее мать Каспиана и Теодора? Я не знала. Лишь надеялась. Верила до последнего вздоха. Силы уходили, сознание тонуло в густой, безвозвратной тьме.

— Где Каспиан? Ты его видел? — голос женщины,что недавно лежала в песпробудном сне был слабым, но полным тревоги.

— Матушка, он покинул замок. Но думаю, скоро вернётся. Нам надо уходить, — голос Теодора звучал умоляюще. Он сидел на краю кровати, крепко держа руку матери.

— Я не уйду, пока не поговорю с сыном.

— Нет! Не о чем с ним говорить! Он окончательно свихнулся, понимаете?

— Господин, Алисия совсем слаба, и ваша мать тоже. Мы не сможем уйти быстро, — это была госпожа Розе.

Это сон? Я с тяжестью приоткрыла глаза и осторожно повернула голову. Комната преобразилась: та самая комната, в которую я вошла, теперь была залита мягким утренним светом, пробивавшимся сквозь окна. Воздух был тёплым и свежим, пахло травами и мёдом.

На кровати, в окружении шёлковых подушек, сидела женщина — бледная, как фарфоровая кукла, но на её щеках играл лёгкий, едва заметный румянец.С такими же темными волосами как у Каспиана.Её глаза, цвета весеннего неба, были полны жизни. Рядом с ней, доставая из своей бездонной сумки различные склянки, возилась госпожа Розе.