Книга Роза, что Изменила Графа: История Попаданки, страница 32 – Виктория Павлова

— Женщины мне очень даже нравятся, но вот плачущие меня пугают, так что прекращай, — произнес Теодор, его голос был легким, но в нем чувствовалась искренность.

— Не нравится — так уходи! — указала я за его спину, стараясь скрыть свои эмоции.

— Знаешь, я давно не видел этот куст таким пышным, — продолжил он, игнорируя мое предложение катиться подальше. Но любопытство взяло верх над злостью, и я не могла не спросить.

— И что с ним случилось? — уточнила я, не понимая, что заставило его из умирающего перейти в короля местных кустов.

— Ты, — спокойно ответил Теодор, глядя мне в глаза. — Точнее, твои слезы.

— Слезы? — переспросила я, не веря своим ушам.

— Да, — кивнул он, его голос стал более серьезным. — Я даже не знаю, откуда его сюда привезли, но больше нигде подобного не встречал. Раньше этот сад был в разы больше. Моя мама очень любила розы и помимо них много других цветов, но розы были для нее чем-то особенным. Она всегда говорила, что каждая роза — это как отдельная история, полная любви и страсти.

Теодор сделал паузу, его взгляд стал задумчивым, как будто он возвращался в те далекие времена. Я могла представить, как его мать, с нежностью ухаживая за цветами, наполняла сад светом и радостью.

— Наш отец находил для нее самые экзотичные виды, — продолжал он, — но этот куст мама сама нашла и высадила. Он был маленьким и хилым, но она верила в него. Когда я узнал, что ему требуется для жизни, я даже расстроился, но мама сказала, что кормит его только слезами счастья.

Теодор посмотрел на куст, и в его глазах я увидела тень печали.

— Но таким большим он стал только когда ее не стало, — произнес он тихо, и в его голосе звучала боль. — Каждый приходил в ее сад, не в силах отпустить ее. Я помню, как Каспиан приходил и по долгу сидел, чтобы просто побыть в тени ее любимых роз, и каждый из них оставлял частичку своей печали, так же как и отец. А потом не стало и отца. Брат запретил ходить сюда. Я тогда был совсем юным, и это понятно — этот куст напоминал своим величественными размерами о том, как много мы лишились.

Я смотрела на Теодора, и в его глазах читалась печаль. Он говорил о своей семье с такой любовью и тоской, что я почувствовала, как его слова проникают в меня, как теплый свет. Может быть, именно в этом и заключалась вся магия этого куста — в способности превращать боль в красоту.

— Ну все, с меня на сегодня хватит печальных взглядов! Я не этот куст, и реакция на подобное у меня ровно противоположная! — произнес Теодор звонко, чуть громче, чем требовалось, словно пытаясь разогнать тяжелую атмосферу, скопившуюся вокруг нас.

— У меня, кстати, есть то, что может поднять настроение кому угодно, — заговорщически продолжил он, покрутив рукой в воздухе. Вдруг в его ладони появилась бутылка с бордовой жидкостью, которая на солнце напоминала цвет раскрасневшихся углей. Я мгновенно ощутила, как внутри меня поднялся протест. Нет, пить с ним — это уже слишком.

— Я, пожалуй, откажусь... — произнесла я, стараясь звучать уверенно.

— Да ладно тебе, не будь занудой! Кто знает, когда еще у тебя будет шанс? Думаю, по возвращению папочка плотно тобой займется, — подмигнул он, его голос был полон игривости.

— С чего ты это решил? — спросила я, не веря своим ушам.

— Это просто очень предсказуемо. У тебя нет магии, а у Каспиана такая себе репутация среди женихов. И раз ты здесь, это означает только одно: остальные просто отказались. Не думаю, что столь важному человеку этот брак был принципиально необходим. Родство с Каспианом — это просто приятный бонус, но, думаю, твоя семья успешно бы жила и без этого. Так что, скорее всего, тебя отправят в монастырь, — рассуждал он с легкостью, словно мы говорили о жизни кого-то другого, а не о человеке прямо перед ним.