Книга Порочные идеалы, страница 117 – Элвин Гамильтон

Толпа взревела. Нора почувствовала отчаяние в их голосах. Страстное желание, чтобы кто-то им помог. Спас их. Внутри нее зародились злость и смутное, пока не оформившееся намерение.

– Завтра они снова устроят балаган, который называют выборами. Сделают вид, будто мы можем на что-то повлиять. А победитель начнет праздновать еще до закрытия участков, потому что наши голоса никто не считает.

Выборы уже завтра? Нора совсем про это забыла. Она даже не успела решить, что наденет на празднование.

– Губернаторы прислушиваются только к богатым! Наши голоса их не интересуют – но мы заставим нас услышать!

Толпа разразилась громкими возгласами. Нора слушала речь со все возрастающим негодованием. Протесты гримов всегда заканчивались тем же, чем и вчера: полицейским насилием, ранениями, смертями. Исенгрим призывал их к заведомо проигранной битве. К очередному протесту, который будет жестоко подавлен. Ну да, они побьют пару окон. Но сотни людей окажутся за решеткой, некоторые погибнут. Если Исенгрим надеялся, что губернатор попытается избежать жертв, он ошибался. И все же собравшиеся радостно его поддерживали. Ради него они были готовы вступить в неравный бой.

Нора представила, как светловолосую женщину отправляют в тюрьму, к ее мужу. Губернатор будет наблюдать за этим из окон своего особняка и хвалиться Мерси Хольцфалль, как умело он сохраняет порядок на улицах. И ничего не изменится. Люди думали, что Исенгрим даст им свободу, но он предлагал только насилие.

Он продолжал что-то говорить, но взгляд Норы переместился на дверь за сценой. Исенгрим уйдет через нее. В истории был период, когда Хольцфалли правили подобно королям. Играли роль судей, присяжных и палачей. Нора будет справедливой судьей. Она проследует за Исенгримом и заставит его признаться в убийстве матери. После этого он отправится на плаху вместо Лукаса Шульда.

Без головы тело волка умрет само. Она разделается с гримами. Положит конец войне в родном городе. Она найдет другой путь.

Но пока что Нору и Аугуста со всех сторон стискивала толпа.

Нора подтолкнула Аугуста и кивнула в нужном направлении. Они начали медленно пробираться к краю сцены, расталкивая людей. Сердце Норы грозило вот-вот вырваться из груди.

Они преодолели половину пути, когда раздалось что-то вроде удара отбойного молотка по дереву. Грохот был таким пронзительным, что заглушил цунгвокс. Исенгрим запнулся, а собравшиеся завертели головами.

Звук раздался еще раз – словно таран, бьющий в дверь склада.

Потом еще раз. И еще.

Толпа встревоженно зароптала.

– Полиция? – спросил кто-то рядом с Норой и Аугустом. Но нет – она прекрасно знала, какое оружие применяют полицейские. Его ведь изготавливали на бабушкиной фабрике. Им можно было с легкостью разрушить стену в мгновение ока. Таранить ее – это слишком просто и примитивно.

Часть стены с треском разлетелась на куски. Все вокруг закричали и бросились к выходу, но протолкнуться через толпу было невозможно.

Не обращая внимания на всеобщий хаос, Нора двинулась вперед. Когда пыль осела, она наконец разглядела, что именно проникло на склад.

Это была рука. Слишком крупная для человека. Шершавая и грубая, напоминающая по текстуре камень. Она скрылась из виду, и вместо нее в только что проделанной дыре показались чей-то глаз и край лица. Затем прозвучал оглушительный рев, сотрясший стены.