Книга Порочные идеалы, страница 137 – Элвин Гамильтон

Справедливость. Самоотверженность. Щедрость. Мудрость. Честность. Беспристрастность. Благоразумие. Верность.

Сплоченность.

Ответ был очевиден. Три поколения назад состоялось испытание сплоченности. Четверо претендентов на Наследие оказались заперты в ловушке. Выбравшись на свободу, они все получили по кольцу. За всю историю испытаний это поколение было единственным, где все претенденты вошли в лес.

Это был их шанс.

Каждая из них могла получить кольцо.

Они почти добрались до верхушки дерева.

Стены лабиринта подступили так близко, что Лотти чувствовала, как кустарник царапает ей руки, пока взбиралась на вершину.

Клеменси вскарабкалась наверх первой, затем протянула руку Лотти и помогла ей залезть. Плотно переплетенный кустарник у них под ногами напоминал твердую землю.

Лотти обернулась и подала руку Модести.

И с головой погрузилась в ее мысли.

Модести не просто мучилась от зависти, как Констанс и Клеменси. В ее сознании бушевала ненависть, выжигающая все на своем пути. Глубоко укоренившаяся злоба порождала в ней презрение и ярость, скрываемые за фальшивой улыбкой. И все эти чувства были направлены против Норы, кузины, которая получала все что хотела, в то время как Модести приходилось выбиваться из сил ради жалких крох.

Нора забирала себе все. Ничего не оставляла другим. И ей еще хватало наглости рассуждать о гримах и их бедности, будто она хоть раз в чем-то нуждалась. Из-за этого Модести еще сильнее хотелось все у нее отнять.

Лотти отдернула руку, как только Модести вскарабкалась наверх, но не смогла отделаться от тягостного ощущения, которое оставили после себя чужие мысли. Затем она протянула руку Норе – вокруг той уже смыкались стены лабиринта.

Модести среагировала быстрее, чем Лотти могла предположить. Она бросилась на Лотти и изо всей силы выкрутила ей запястье. Лотти вскрикнула от боли, и ее пальцы разомкнулись.

Нора упала.

И увлекла за собой карабкавшуюся следом Констанс.

Лотти выкрикнула их имена, но слишком поздно. Живая изгородь сомкнулась, и ветви поглотили кузин.

Повернувшись, она увидела, что Модести холодно наблюдает за ней, будто говоря: «Тебе никто не поверит».

Последующие воспоминания были размыты. Каким-то образом Лотти, Модести и Клеменси удалось добраться до края лабиринта по плотному слою кустарника. Они снова очутились на лужайке, где еще несколько часов назад развлекались состоятельные жители Вальштада. Теперь там не было никого кроме Хольцфаллей и кинувшихся к ним рыцарей. Лотти упала на колени, и Бенедикт опустился рядом с ней на траву.

Модести театрально разрыдалась. Она стенала о том, как погибли их кузины. Как они пытались их спасти.

«Ты лжешь! – выкрикнула Лотти. Ее не волновало, поверит ей кто-нибудь или нет. – Ты их убила!» И она набросилась на Модести.

Краем сознания, сквозь пелену боли и ярости, она почувствовала, как Тео оттаскивает ее. Пытаясь вырваться, она слышала его мысли: его грудь была прижата к ее спине.

Она чувствовала горечь его утраты. Боль от собственного предательства, ведь ему пришлось наблюдать, как гримы грабят фабрику «ЛАО». Потому что Лотти не предупредила вовремя Нору. А затем ее поглотило это невыполнимое испытание. И убило.

Лотти бессвязно что-то кричала. И тут вдруг раздался возглас Клеменси.

Лотти не сразу заметила то же, что и она. Над самым центром плотного слоя кустов поднимался дым. Сперва – едва заметный. Но он рос и рос, пока в конце концов Лотти не разглядела, что внутри лабиринта, подобно пылающему сердцу, горит огонь.