Книга Порочные идеалы, страница 147 – Элвин Гамильтон

Лотти повернулась и толкнула его в грудь в тот самый момент, когда ее кровь активировала одно из зачарованных колец. Это были чары, открывающие запертые двери. Могильщика отшвырнуло назад с той же силой, с какой слетела с петель дверь в офис «Йоханнеса и Греты». Он выругался, ударившись спиной о дерево на границе леса.

Лотти снова развернулась, но дорогу ей преградил второй могильщик. Он был напуган, но отступать не собирался. Лотти лихорадочно попыталась вспомнить, какие еще зачарованные предметы у нее есть.

– Далеко не убежишь, маленькая наследница. – Она оглянулась назад, к лесу, и увидела, как устало поднимается на ноги старый могильщик. А потом заметила что-то еще у него за спиной, в темноте среди деревьев. Там что-то зашевелилось.

Поначалу оно казалось бесформенным, больше похожим на обман зрения. Но потом из темноты высунулась рука – нечеловеческая. У руки были длинные пальцы с шестью суставами и кожа бледная, как кора березы.

Пальцы сомкнулись на воротнике могильщика и дернули его назад, во тьму, с такой силой, что тот не успел даже вскрикнуть.

Поначалу.

Крик раздался спустя секунду. Пронзительный, захлебывающийся крик в лесной темноте. Он напомнил Лотти крики девушки из его воспоминаний. Девушки, которая была похожа на нее.

Когда Лотти снова повернулась ко второму могильщику, то увидела у него на лице неописуемый ужас. Он едва удерживал нож безвольными пальцами.

А потом он развернулся и бросился прочь.

Лотти осталась стоять на подстриженной траве, дрожа и истекая кровью.

Она поймала себя на том, что, как и могильщики несколько минут назад, чего-то ждет. Вспышку света. Явления бессмертного духа. Какого-то знака, что ее пролитая кровь и впрямь освободила рыцарей от клятвы. Но никакого знака не было.

Мысли Лотти хаотично мельтешили туда-сюда. Но вот одна из них, подслушанная в сознании молодого могильщика, заглушила все остальные: гримы готовили нападение на Модести. Сегодня ночью.

Рыцари весь день находились в полной боевой готовности.

Гримы были вооружены. Из-за Тео, который впустил их на фабрику «ЛАО». Вина вгрызалась в его мышцы и кости. Но газеты лгали, в этом он был уверен. Констанс Хольцфалль не могла погибнуть по вине гримов. В тот момент они все еще грузили оружие в фургон. Но чувство вины все равно не отпускало.

Наконец ближе к закату Хольцфалли начали разъезжаться по разным уголкам города. И тут к Тео подошел Бенедикт.

– Где Лотти? – коротко спросил он.

Тео растерялся:

– Я не охраняю сегодня Оттолину…

– Я видел вас, – нетерпеливо оборвал его Бенедикт. – Как вы ведете себя друг с другом. Я не слепой, Теодрик, и, поверь, ты не первый рыцарь, который смотрит так на кого-то из Хольцфаллей. Так ты знаешь, где она?

Тео не знал, что ответить. Но и лгать Бенедикту он не хотел.

– Я проверю в саду, – сказал он, сосредоточившись на своем долге, как его учили. – Кто-то другой пусть обыщет особняк.

– Знаешь, это будет невыносимо. – Бенедикт повернулся к особняку, но ненадолго задержался. – Быть так близко к ней, но при этом понимать, что стать еще ближе невозможно. Ты даже не представляешь, как это больно.

Тео не успел далеко уйти, когда на пути ему попалась пара, торопящаяся куда-то в сумерках. На мгновение он сжал рукоять меча. Что-то в их спешке его насторожило. А потом на них упал свет из окон особняка.