Книга Порочные идеалы, страница 36 – Элвин Гамильтон

Металлический волк впечатался в дверцу с оглушительным грохотом. Лотти постаралась сдержать дрожь. Монахини отругали бы ее за страх перед смертью. Ведь смерть – лишь возвращение к тому, из чего все были созданы. Смерть следует встречать с распростертыми объятиями и смиренно возвращаться в лоно земли.

Однажды Лотти так и сделает. Но не сегодня. Сначала она встретит свою мать, а потом уж – смерть.

Бенедикт вновь взмахнул мечом под дождем, и свет фар, отразившись в лезвии, на миг озарил переднюю часть салона. Лотти успела разглядеть небольшое отделение на приборной панели. В стеклянной перегородке был зазор – как раз чтобы просунуть руку. Дрожащими пальцами она попыталась открыть защелку бардачка. Волк снова кинулся на автомобиль, и от удара окно покрылось паутиной трещин. Еще один-два таких удара – и стекло не выдержит.

Лотти прижалась к перегородке лицом и наконец сумела подцепить защелку. В отделении оказались ручки, записная книжка, упаковка жвачки. И резная золотистая сфера.

Лотти не знала, что такое люстр, но он мог быть либо незаточенным карандашом, либо загадочной сферой.

Она потянулась к сфере в тот самый миг, когда волк снова врезался в автомобиль. Окно разлетелось на осколки, и люстр покатился вперед. Лотти едва поймала его, и тут за спиной раздался крик. Выдернув руку из-за перегородки, она обернулась и успела увидеть, как на шее мистера Брама сомкнулись железные челюсти, окрасив его узорчатый жилет алым. Вопль сменился бульканьем, и волк выволок мужчину из автомобиля.

Лотти лихорадочно вертела золотистый шарик, пытаясь отыскать кнопку или переключатель – что-то, что превратит его в оружие. Каким-то уголком сознания она обратила внимание, что большой палец у нее в крови. Она порезалась, когда открывала бардачок, и даже не заметила.

Волк, вытащивший наружу мистера Брама, повернулся к ней и присел на механические задние лапы, словно учуяв кровь холодным стальным носом.

Руки Лотти тряслись, размазывая кровь по узорам на шарике.

Возможно, пришло время молиться.

А потом шарик в ее руках вспыхнул ярким светом.

Словно фейерверк взорвался в темноте, озарив весь автомобиль и дорогу вокруг. Пелена дождя засияла и скрыла из виду серое небо. Лотти на мгновение ослепла.

Она зажмурилась. То ли от света, то ли от неминуемой смерти. Как маленькая девочка, уверенная, что волчьи зубы до нее не дотянутся, если спрятаться под одеялом.

Но никто не выволок ее из машины, и ничьи клыки не впились в ее горло.

Она ждала, зажмурившись и слушая собственное судорожное дыхание, пока не увидела за опущенными веками возвратившийся грозовой сумрак. Наконец она осмелилась открыть глаза и поморгать, прогоняя отголоски пляшущих огней.

У вырванной дверцы появился Бенедикт. Он промок до нитки, а на руке у него виднелся кровавый росчерк.

– Ты не ранена?

За его спиной металлический волк пялился на нее невидящими глазами.

Лотти невольно отшатнулась. Но волк не шелохнулся. Он лежал на земле – мертвый. Хотя как он мог быть мертв, если никогда не был живым?

– Грейс, ответь мне. – Бенедикт заговорил настойчивей. – С тобой все хорошо?

Это привлекло ее внимание. Пусть Лотти ничего толком не понимала, но уж свое имя она не забыла.

– Я не Грейс.

Когда Бенедикт понял, что сказал, его лицо застыло. Страх сменился тем же нечитаемым выражением, что и в Гельде. Он протянул руку и забрал золотистую сферу.