Книга Порочные идеалы, страница 37 – Элвин Гамильтон

– Молодец.

– Я не… – Лотти помотала головой. Она сама толком не знала, что сделала.

Бенедикт поймал ее дрожащую руку, осторожно повернул и вытер кровь с пальца рукавом рубашки. Ранка уже перестала кровоточить.

– Нам надо ехать. – Бенедикт резко выпрямился.

Лотти постепенно приходила в себя.

– Мистер Брам. – Она вытянула шею, пытаясь найти его взглядом. – Он ранен, нужно…

Она увидела его, лежащего ничком на обочине, за миг до того, как Бенедикт произнес:

– Он мертв.

Да, Лотти и сама это поняла. Его щеголеватый костюм был измазан кровью и грязью. Очки сползли набок, а котелок куда-то подевался. Он уставился в серое небо широко распахнутыми от страха и потрясения глазами.

– Случайная жертва, – продолжил Бенедикт невозмутимым тоном человека, которому смерть не в новинку. – Настоящей целью была ты. Кто-то пытался не пустить тебя в Вальштад.

Лотти не могла оторвать взгляд от мистера Брама. На его месте должна была быть она.

Непослушным языком она выговорила:

– Кому какое дело до моего приезда в Вальштад?

– Твоей семье есть дело. – Бенедикт устало потер лицо. – Они бы очень хотели, чтобы ты не добралась до города живой.

Хоть Онора Хольцфалль и наложила снова на себя иллюзию, идти вместе с ней через офис «Рупора» было все равно что нести бомбу под мышкой. Аугусту казалось, что кто-нибудь из репортеров вот-вот сообразит, что Труди никогда не источала такую безмятежную самоуверенность, и тогда Онору четвертуют. И его за компанию.

Но, пока они лавировали между письменными столами, ни один журналист ни на миг не перестал барабанить по кнопкам пишущих машинок. Они уделяли самой знаменитой девушке в городе столько же внимания, сколько остывающему кофе у себя на столе.

Стол Аугуста был завален фотографиями, блокнотами, оборудованием для фотокамеры и частями сломанной магимех-птицы, которую он безуспешно пытался починить. Еще десять лет назад все в городе отправляли сообщения живыми голубями с зачарованными кольцами на лапках. Благодаря «Технологиям ЛАО» на смену этим птицам, разносившим всюду болезни, пришли металлические. Стоили они втрое дороже, но такова цена прогресса. Аугуст купил старую птицу, которая вышла из строя при первой же попытке отправить сообщение в редакцию. Пока он добежал туда сам со статьей в руке, «Вестник» успел опубликовать новость первым.

Онора уселась на единственный незанятый угол стола и грациозно скрестила ноги. Затем она взяла погнутый корпус магимех-птицы и принялась вертеть в пальцах. Аугуст не стал обращать на нее внимания. У Хольцфаллей наверняка был целый птичник таких.

– Подвинься, – велел Аугуст, указывая на ящики, служившие ей опорой для ног. Онора подняла ноги в чулках, не отрываясь от крохотной шестеренки в груди птицы, и Аугусту пришлось пролезть под ними. – Мне в голову приходит только одна причина, по которой на моих фотографиях видны украшения твоей матери. – Он начал рыться в ворохе бумаг и фотопленки, которыми были набиты ящики. – Все остальные журналисты прибыли туда после полиции. А я успел до. – Он извлек из ящика стопку фотографий.

– И как же тебе это удалось? – поинтересовалась Нора, бросив взгляд на желтую папку, которую он открыл перед ней.

– Умеешь ли ты хранить секреты, Онора Хольцфалль?

– Даже не знаю. – Она перевернула птицу вниз головой и пригляделась к выгравированным чарам. – Ты слышал, с кем встречалась на прошлой неделе Мика Бамберг в «Неттхаусе», пока ее жених уехал по делам?