Книга Порочные идеалы, страница 55 – Элвин Гамильтон

«Я ее наследница».

Еще утром у Лотти вообще не было семьи. А теперь она – чья-то наследница.

Вспыхнул яркий свет. Как днем на дороге, когда сработал люстр. Она ослепла, тысячи голосов выкрикивали ее новое имя, ее лихорадочно толкали из стороны в сторону.

Кто-то взял ее за руку, и она ощутила мощную волну эмоций: сосредоточенность, желание защитить. Ее потащили через толпу. Хлопнула дверь. Вспышки фотокамер и крики остались позади. Лотти очутилась в темноте и тишине.

Будто провалилась под лед замерзшего озера.

Она ничего не видела – перед глазами все еще мелькали отблески вспышек. Прислонившись к стене, она пыталась отдышаться, оттягивая в сторону воротник чересчур тесного платья служанки. Чьи-то сильные руки обхватили ее пальцы, не давая расцарапать себе горло. Незнакомец прижал большие пальцы к ее ладоням, и его мысли преодолели защиту блокатора. Лотти захлестнуло чувство целеустремленности.

– Дыши, – сказал он.

Цветные пятна перед глазами наконец поблекли, и Лотти снова прозрела.

И увидела перед собой герб на груди рыцаря.

В первый миг она подумала, что смерть наконец настигла ее. Надо бежать, как сказал ей Бенедикт на улице под дождем. Но теперь бежать было некуда.

Затем пришла мысль, что ее убийца не должен быть столь привлекателен.

Впрочем, нет; рыцарю, стоявшему перед ней, едва ли подходило такое описание. Он скорее напоминал героя, сошедшего со страниц книги. Он был высок и широкоплеч и одет в накрахмаленную белую рубашку с закатанными до локтей рукавами и серый дублет. Пряди пшеничных волос упали ему на лоб, когда он наклонился к ней. Нос у него был прямой и выразительный, а сильный подбородок покрывала светлая щетина, словно рыцарь не успел побриться с утра.

Он был не привлекателен.

Скорее прекрасен.

Он был похож на героя.

А потом он вдруг ей поклонился.

Отпустил ее руки, но не потянулся за мечом, а встал на одно колено и что-то сказал, но Лотти не расслышала его слов.

Она рассмеялась вопреки своей воле.

Смех вырвался из глубокой раны, которую оставило на ней это утро. Лотти смеялась над тем, как нелепо это все было. Вчера она спала в яме и все вокруг говорили, что во всем мире нет никого ничтожней ее. А теперь перед ней на коленях стоит самый красивый парень, которого она когда-либо встречала.

Но вскоре смех затих. Лотти бессильно оперлась о стену, ощущая груз всего пережитого за день.

– Ты не собираешься меня убивать?

– Я дал клятву защищать Хольцфаллей даже ценой собственной жизни. Думаю, убивать тебя мне не положено, – произнес он уверенным голосом, глядя на нее снизу вверх.

Спустя шестнадцать лет избавиться от привычки читать чужие мысли было нелегко. Лотти почти невольно потянулась к нему в темноте, дотронулась до его мозолистых пальцев.

Снова то же самое чувство. Целеустремленность. Уверенность.

Он родился рыцарем. Он родился для того, чтобы защищать Хольцфаллей. Если придется, то он умрет, защищая Хольцфаллей. Как его брат.

– А рыцари, пытавшиеся убить меня по дороге сюда, тоже давали такую клятву?

Он хотел было сказать ей, что ни один рыцарь Риддер ни за что не причинит вред кому-то из Хольцфаллей.

Она прочла эту мысль у него в голове.

Но потом он вгляделся в ее лицо. Лотти не знала, что он там увидел. Но он понял: Лотти не врет. Она действительно была в опасности. И в нем снова проснулась та самая непоколебимая целеустремленность.