Книга Порочные идеалы, страница 93 – Элвин Гамильтон

Только по окончании игры, наблюдая за торжеством кузины, Нора поняла, что Модести внушила ей эту мысль. Нарушила неприкосновенность ее разума, который Нора ценила превыше всего.

И теперь она собиралась сотворить то же самое с Оттолиной.

Норе не под силу было сдвинуть с места испытания, но, если она выяснит, кто отец Оттолины… Она сказала Оскару, что не станет торговать семейными тайнами. Но это было несколько дней назад. С тех пор ситуация изменилась.

Модести все поняла. Она без слов пересекла зал, сняла перчатку и непринужденно положила руку на плечо Оттолины.

Какого бы происхождения та ни была, для Норы Оттолина оставалась чужой и не заслуживала ее преданности.

И все же… Если Оскар Уоллен и вправду был испытанием хульдрекалла, то Нора точно его провалила.

В руках Норы остывала чашка кофе. Она подогрела ее искрой с кольца и окинула взглядом город, пока прохладный ветер развевал ее волосы.

В лучах заходящего солнца окрашенный алым город словно пылал. Хотя… Нора прищурилась, заметив что-то вдалеке. Иллюзорный пожар обычно не сопровождается клубами дыма.

Нора встала заживающими ногами на кафельный пол балкона и перегнулась через кованое ограждение. Столб дыма поднимался где-то на западе. В районе 6-го круга.

Она сорвалась с места еще до того, как внизу завыли полицейские сирены. Ее охватило лихорадочное возбуждение.

Как там говорится? Не бывает дыма без испытания, которое наконец-то позволит ей проявить себя в глазах бессмертного духа.

Кажется, как-то так.

– Может быть, ленточка на поясе его дополнит?

– Но только не зеленая.

– А золотистая?

– Желтый тебе не к лицу.

– Я сказала не желтая, а золотистая.

Несмотря на будничный разговор Модести, Констанс и Клеменси, в помещении царила напряженная атмосфера. Лотти ощущала нетерпение и в натянуто-непринужденной беседе кузин, и в самой себе. Оно накатывало подобно волне, захлестывавшей все другие мысли.

Она провела в городе уже четыре дня.

Четыре дня в бесконечной череде новых платьев и вечеринок.

Сначала бал, где по залу парили розовые облачка с едой и напитками. Потом выставка картин, на которой каждую раму держала прекрасная молодая девушка, весь вечер стоявшая не шелохнувшись. Затем – день рождения в затопленном зале и кораблики с шампанским.

И ни одного испытания.

Лотти устала нарочито округлять глаза, изображая провинциальную дурочку. Ее терпение истощалось всякий раз, когда кто-то с ухмылкой показывал на магимех-лампочку: «В твоей деревне таких наверняка не было, да?» Вчера вечером в затопленном зале вокруг нее собралась небольшая толпа, умоляя произнести слово «корабль» с сельским выговором.

И каждый раз, когда они дотрагивались до нее в притворном дружелюбии, Лотти слышала правду. О том, как они не хотели здесь находиться, но пришли, чтобы быть замеченными. О том, как они демонстративно тратили деньги на ненужные вещи. Они старались держаться поближе к могущественным и известным персонам, чтобы урвать частичку их славы. Им вовсе не было весело, но они изо всех сил старались показать, что веселятся больше всех вокруг. Они думали лишь о том, какое впечатление производят и что пишут о них в газетах.

Все, кроме Оноры Хольцфалль, которая казалась островом среди бушующих волн. Несколько раз Лотти чудилось, что Онора за ней наблюдает. Но каждый раз оказывалось, что на самом деле та занята чем-то другим, а Лотти сглупила, вообразив, будто кузине есть до нее дело.