Книга Предзимье. Осень+зима, страница 236 – Татьяна Лаас

И желтые кораблики из листьев в лужах были — их этой осенью не победить дворникам, угрюмо метлами разгоняющим лужи.

И Илья был. Уставший. Прихрамывающий на прооперированную правую ногу. Непривычно одетый в удивительно синее пальто и такие же синие джинсы и свитер. Кажется, Тая впервые видела, как он перелинял во что-то иное, изменив любимому черному цвету в одежде. Илью без предупреждения выписали сегодня — еще утром его лечащий врач говорил, что ему еще неделю, не меньше, лежать в больнице.

Тая, давая роздых прооперированной ноге Ильи, остановилась у еще работающего фонтана. Листья принесло и сюда. Они плясали на холодной сизой воде, вызывая странное стеснение в груди. Наверное, это грусть. Или страх перед неминуемыми переменами — Илья же выписался из больницы. Вот-вот все круто изменится раз и навсегда.

Илья, временно вручив зонт Тае, галантно скинул с себя пальто и положил его на край парапета фонтана, приглашая Таю сесть. Она послушно опустилась, но утянула за собой и Илью, заставляя садиться рядом. Она не мерзнет — он очень даже. Отбирать одеяло по ночам она у него ни за что не будет — наоборот, будет укрывать еще и своим. Зачем ей тормозящий из-за холода парень? Но говорить об этом она тоже не будет. Может, Илья уже двести раз пожалел, что когда-то заговорил о свадьбе.

Он продолжал удерживать над ними зонт, и Тая сама обняла Илью за талию, еще и голову на плечо пристроила. Вблизи было особенно видно, как тяжело Илье после травм — лицо осунулось, о скулы порезаться можно, губы до сих пор бледные и синюшные из-за кровопотери, но хоть дыхание спокойное, а до сердца не добраться, чтобы прослушать тоны и шумы.

— Устал?

Ему явно нужно в тепло — согреваться и отдыхать. Он же первый день после выписки. Тая и сама бы не отказалась вернуться в тепло.

Этот гад чешуйчатый тут же воспрял, выгибая грудь колесом:

— Что ты, Таюша, я готов продолжать прогулку.

Он посмотрел на Таю честным-честным взглядом и снова не моргал. Когда-нибудь она привыкнет к его змеиным глазам, а пока надо просто молчать и улыбаться. У всех свои недостатки. Она тоже далеко не подарок. Хотя бы привитую дедом неуверенность в себе и тяжко дающееся доверие вспомнить. И вечный холод от испуга.

— Илья… Тебе надо отдохнуть. Поздно уже.

Он опустил глаза, упираясь взглядом куда-то в мокрые носки высоких походных ботинок. Смотреть вверх и искать дзен в небесах мешал зонт.

— Прости. Глупое ощущение, что все утекает прочь и ничего не удержать, — признался Илья.

Тая хулигански подула ему в бесстрашно подставленную шею, почти прикасаясь губами. После больницы видны были все мышцы и быстро бьющаяся сонная артерия. Илья откровенно нервничал. Острый кадык так и ходил туда-сюда, когда Илья сглатывал. Тая провела рукой по краю его подбородка. Щетина чуть-чуть кололась.

— Откуда столько ненужной грусти? Тебе рекомендовали психолога на время реабилитации?

Он рассмеялся, немного хрипло, словно раскаркался старый ворон.

— Таюша, я знаю о билете на утренний маглев.

— Чума… — выдохнула Тая, выпрямляясь. — Вот почему ты выписался так быстро!

— Только не надо спрашивать, кто тебя сдал. Много кто. Сперва мне позвонил знакомый жандарм, отвечающий за продажу билетов. Потом прилетел со списками уезжающих и прибывающих в город взволнованный Владимир. Потом мне прислал сообщение Гордей, сообщив, что я не умница. «НЕ» было капслоком. А потом примчалась Дарья Сумарокова, она атаковала всех не успевших спрятаться врачей, поставив больницу на уши, и меня все же выписали.