Книга Журавли летят на запад, страница 117 – Анна Рябинина

– Тогда насилие никогда не поймет, что было неправо.

– И что, от твоих действий поняло?

Моргана так возмущенно вздыхает, что прикусывает язык.

– Думаю, ты права. Нужно сделать больше.

– Ты что, хочешь стать серийной убийцей? – с ужасом спрашивает Елена.

Моргана вдруг весело улыбается.

– А ты продолжила бы со мной общаться, если бы я стала серийной убийцей?

Елена недовольно щурится и кидает в нее стопку листов, перевязанных бечевкой.

– Прекращай нести глупости, только уехали твои Сунь Ань и Чжоу Хань, как начала болтать чушь.

– Все это время я была среди нас самой безбашенной, да, – довольно кивает Моргана.

– Я заметила, – отзывается Елена.

Моргана несколько секунд смотрит на нее, а затем осторожно спрашивает:

– Так что, мир?

На этот вопрос Елена отвечает довольно неожиданно:

– Нет. И не приходи ко мне больше. Я ничего никому не расскажу, но видеть тебя тоже не могу.

Ох.

Ого.

Это звучит правда неожиданно. Моргана думала, что Елена будет злиться или ругаться, что обзовет ее как-нибудь обидно, но совершенно не ожидала, что правда прогонит – Елена была доброй и мягкой, так разве же она способна кого-то вот так просто выставить за порог?

Моргана уходит с мыслью, что битва проиграна, но война нет. Пока она спускается по лестнице, вспоминает, что забыла у Елены пальто, поднимается обратно, неловко стучит в дверь, в полной тишине забирает вещи и сбегает почти с позором.

А дальше начинается Одиссея в английских декорациях – вспомни время лекций Елены, собери все аудитории, где та их проводит и сумей в них просочиться.

Моргана приходит на все ее лекции и семинары, садится на задние ряды, а потом машет ей рукой, иногда оставляет цветы на столе и убегает с неизменной радостной улыбкой. Разумеется, Елена на это никак не реагирует, но Моргана видит, что она злится, и это тоже в какой-то степени радует.

Еще она мотается по улицам Лондона и спустя какое-то время находит маленькую подпольную типографию, печатающую журналы про женские права, и даже организатора одного из небольших женских объединений.

Ее зовут Кэтрин, и выглядит она точь-в-точь, как могла бы выглядеть героиня «Грозового перевала»: то ли это влияние имени, то ли все Кэтрин рождаются такими: чуть скандальными, чуть мрачными, с бледной, вампирской кожей, темными, почти черными глазами и такими же темными волосами. Кэтрин носит синие платья в пол и говорит быстро, так, как если бы устную речь можно было бы обозначить скорописью, но в дни выступлений перед другими девушками преображается – начинает выражаться медленно, ясно и звучно. Чуть позже Моргана узнает, что та когда-то выступала в театре и ушла, когда над ней снасильничал директор.

– Что ты умеешь делать? – спрашивает Кэтрин, когда уверенно и цепко берет за руку и ведет в свою квартиру.

– Знаю, как работают печатные станки, – Сунь Ань когда-то ей показывал, – умею говорить на французском. И еще в Париже работала служанкой, так что умею… Ну… убираться хорошо? – Моргана неловко улыбается.

– И замечательно, тогда поможешь Элен, а то ей с этими станками тяжело. Или ты не хочешь? – Кэтрин смотрит на нее внимательно, с некоторым любопытством.

Сунь Ань бы очень посмеялся над ней, узнав, что она занимается тем же, чем и он – вроде бы разошлись окончательно, а жизнь снова совершила круг и вернулась к тому, с чего они начинали. Но это не выглядело плохо? Почему бы и нет.