Книга Журавли летят на запад, страница 130 – Анна Рябинина

Речь примерно такого же содержания он вываливает на Чжоу Ханя, когда Ван Сун и У Вэй уходят, точнее, когда Ван Сун выпихивает У Вэя, в котором явно реинкарнировал лучший рекламщик ценных бумаг, судя по тому, как тот активно рассказывает им перспективы от восстановления храмов, за дверь.

Чжоу Хань глубокомысленно вздыхает, а потом, помешкав, кивает..

– Если ты хочешь, можем поехать.

– И ты даже не будешь говорить, что это плохая идея? – хитро прищуривается Сунь Ань.

– Это плохая идея, – соглашается Чжоу Хань. – Но ты привез меня сюда, и я хочу, чтобы тебя тоже радовало то, что мы здесь, и если ты хочешь помочь этому человеку – хорошо. Только давай сначала съездим к родителям, а то кто знает, насколько это все растянется.

– Хорошо, – кивает Сунь Ань, а потом, подумав, добавляет, – и спасибо.

– Да за что? Мы в любом случае здесь только благодаря тебе.

– Не говори так, – просит Сунь Ань.

– Почему?

– Потому что мне кажется, будто я виноват в том, что ты живешь не той жизнью, которой бы хотел.

– Тогда выбери для меня смерть, которая бы мне понравилась, – смеется Чжоу Хань, и Сунь Ань испуганно закрывает ему ладонью рот.

– Никогда так не говори!

– Это же шутка, ты чего?

– Все равно не говори.

Чжоу Хань вздыхает и убирает его ладонь от лица.

– Хорошо. Молчу. Мы поедем к родителям завтра? Тогда нужно предупредить Ван Сун.

– Я схожу к ней.

Несколько мгновений Чжоу Хань молчит, а потом, помешкав, снова обращается к нему:

– Можно я задам два вопроса? – Сунь Ань кивает. – Ты же решил поехать не из вредности? От того, что Ван Сун тебе запретила?

Сунь Ань возмущенно надувается.

– Конечно, нет. – И в ответ Чжоу Хань начинает смеяться.

– Ты похож на хомяка.

Сунь Ань смотрит на него, и сам улыбается против воли.

– Так, а второй вопрос?

– Ты же согласился так быстро не с расчетом на то, что мы уедем сразу и к родителям не придется заходить вообще?

Сунь Ань недовольно вздыхает.

– Ладно… Допустим.

– Ты так сильно не хочешь?

– Я боюсь.

Он столько лет не видел маму – какая она теперь? Сильно ли изменилась? Скучала по нему?

Нужен ли он еще в своем старом доме?

– Все будет хорошо, – говорит Чжоу Хань, и смотрит на него внимательно и чуточку сурово – будто мягкие заморозки покрывают корочкой льда лужи, затягивая их, как затягиваются раны на коже.

– А если она меня прогонит? И окажется, что у меня больше нет семьи?

– У тебя всегда есть я, – напоминает Чжоу Хань. – Я твоя семья.

– Но это другое.

– Почему?

Сунь Ань пожимает плечами.

– Потому что тогда окажется, что в этой стране меня никто не ждет. И в той тоже.

Когда они едут домой, Сунь Ань старается далеко не отходить от Чжоу Ханя, пару раз теряется в толпе, и Чжоу Ханю приходится ловить его за рукав, тянуть за собой.

– Не отпускай, пожалуйста, – просит Сунь Ань.

– Не отпущу, – обещает Чжоу Хань.

Они так и стоят перед домом Сунь Аня – вдвоем, как провинившиеся дети, опоздавшие к ужину, пока его постаревшая мама потихоньку идет к двери. Она не выглядит старой, вовсе нет, кажется, будто эти годы прошли для нее совершенно незаметно, только по волосам дорогим украшением поползли серебряные нити, но в ней будто прибавилось стати, оттого и ходит она медленнее.

– Мы вернулись, – тихо говорит Сунь Ань, видя в ее глазах странную пустоту неузнавания.

Мама вдруг весело хмыкает.