Книга Журавли летят на запад, страница 145 – Анна Рябинина

Он зажмуривается, и по щеке ползет одна-единственная слеза: раньше их было гораздо больше, но сейчас, кажется, он выплакал всю воду с своем теле и осталось лишь кусать губы, биться головой о стекло и закрывать глаза, которые он усталости давно начало жечь.

Как же они до всего этого дошли? В какой момент еще можно было повернуть назад?

А был ли вообще такой момент?

Думать об этом сложно – приходится воскрешать в памяти все моменты рядом с Чжоу Ханем, и от этого на душе становится еще более топко и горько, так, что хочется залезть руками в голову и выцарапать оттуда весь мозг, чтобы больше не иметь способности вспоминать, впрочем, от этой идеи Сунь Ань тоже приходит в ужас, потому что если он утратит возможность помнить, значит, забудет о существовании Чжоу Ханя вообще, и на такой шаг он пойти никогда в жизни не согласится. Как это вообще возможно – забыть про Чжоу Ханя? Это значит забыть самого себя.

Что он не заметил в прошлом? Какой знак пропустил? Или, может быть, он и не мог заметить? Может быть, Чжоу Хань не хотел, чтобы Сунь Ань знал, как ему больно?

Но почему же он этого не хотел?

И все сводилось к Китаю – который Чжоу Хань так любил, так хотел увидеть снова, что это приносило ему боль, которую он оказался не способен выдержать. Страна сказок, гор и чужой скорби, не понятая Сунь Анем.

В купе заходит и садится рядом с ним Ли Сяолун.

– Тебе лучше? – тихо спрашивает он.

– А ты как думаешь? – едко отзывается Сунь Ань.

– Думаю, что тебе нужно собраться, если ты хочешь довезти Чжоу Ханя до Англии. Ты же понимаешь, что Ван Сун едва ли хочет бегать с вами обоими.

«С вами обоими» звучит так, будто Чжоу Хань еще жив, и эти слова приводят Сунь Аня в ужас.

– Понимаю, – едва слышно говорит он, чувствуя, как начинают стучать зубы – то ли от холода, то ли от переживаний.

Ли Сяолун накидывает на него какую-то свою кофту, потом неловко сцепляет руки в замок, не зная, что ему еще сделать.

– Мне тоже было плохо, когда умерла сестра, – говорит в итоге он. – Ужасно было, на самом деле.

– Это не одно и то же.

– Но все равно похоже, она была важна мне, а Чжоу Хань был важен тебе. И я знаю, как это… тяжело.

– Ничего ты не знаешь, – зло шепчет Сунь Ань. – Все переживают по-разному.

– Конечно, – легко соглашается Ли Сяолун. – Но я просто хочу сказать, что на этом не заканчивается жизнь, а ведь… У меня была только она, а у тебя есть девушка… подруга? И Ван Сун, и жизнь в Париже.

– Да на кой черт оно мне все, если там не будет Чжоу Ханя?

– А ты что, жил ради него? – так искренне удивляется Ли Сяолун, что у Сунь Аня не остается сил на него злиться.

А ради чего он жил? Может быть, он потерял свою душу в тот день, когда отплыл из Китая, и все, что держало его все эти годы, был Чжоу Хань – последнее, что у него осталось от Китая и что тот так жестоко забрал, поняв, что Сунь Ань больше не любит свою страну.

Ведь Китай посчитал, что имеет право посягать на то единственное, что было Сунь Аню важно.

– Кто знает, – тихо говорит Сунь Ань в итоге.

– Да быть такого не может, – легко улыбается Ли Сяолун.

Но Ли Сяолун не жил в Париже, не потерял дом в самом детстве, не лишился всего, что у него было. И даже сейчас, когда его сестра умерла, появилась Ван Сун, которая позвала его с ними, дала ему новый смысл жить.