Книга Журавли летят на запад, страница 52 – Анна Рябинина

Они еще немного возятся, пытаясь устроиться поудобнее, Сунь Ань отвоевывает большую часть пространства и довольно смеется.

– Вы так близки, – замечает Моргана. – Со скольки вы друг друга знаете?

Сунь Ань пожимает плечами.

– Сколько себя помню. С самого детства, наши дома были по соседству.

– Вы дружили вдвоем или был кто-то еще?

– Была девчонка, Ван Сун, но она осталась там, господин Эр не забрал ее.

– Почему?

Сунь Ань пожимает плечами.

– Не знаю. Она просто не поехала, я не помню, почему.

– А господин Эр откуда взялся?

С этим вопросом Сунь Ань оборачивается к Чжоу Ханю.

– Мне кажется, он просто жил в нашем городе. Мы никогда не спрашивали у родителей, откуда он взялся.

– И у него самого тоже?

– Он не любит говорить о своем прошлом, никогда не отвечает, если начать расспрашивать.

Моргана глубокомысленно кивает.

– Наверное, это хорошо, что у вас был такой человек. И что вы были друг у друга.

– У тебя никогда не было подруг? – удивляется Сунь Ань.

– Близких нет.

– Мне кажется, вы бы могли поладить с Ван Сун, – замечает он.

– Да? Почему? – интересуется Моргана.

И правда, Сунь Ань, почему? Чжоу Хань внутренне хмыкает, но вслух ничего не говорит – пусть попробует объяснить это словами, ведь на это не хватит на китайского, ни французского, а последний Сунь Ань и так знает плохо, просто потому, что в речи нет слов, способных описать странное, горькое, жгущее ощущение силы, которое исходит от этих девушек, словно они – огонь, бегущий по сухому полю и взметающий косами пламя в воздух.

– Потому что… Как бы сказать, вы обе… Сложные? Гордые? Упрямые? – заминается Сунь Ань.

– Сколько ей было лет, когда вы уехали? Она могла столько раз измениться, – смеется Моргана. Солнечный свет скользит по ее носу и щекочется, заставляя ее чихнуть.

– Не думаю, что она сильно поменялась. Она не такая.

– Тогда ей должно быть очень сложно там, в Китае.

Чжоу Хань внимательно смотрит сначала на Сунь Аня, потом на Моргану. Удивительно так – как им спокойно и хорошо вместе, как легко им обсуждать что-то. Он сам так не умел – ему нужно было совершать усилие над собой, чтобы понять, как лучше общаться с человеком, что ему можно говорить, а что нет. С Сунь Анем было проще – ему он мог говорить все, как бы неприятно или сложно это ни звучало.

Он до сих пор помнил, как однажды выпил слишком много – это случилось вскоре после отчисления, он тогда пришел домой поздно ночью, расшумелся, опрокинул вешалку, а потом долго сидел на кровати и ругался на Сунь Аня, называл его проблемным, винил в своем отчислении, а утром Сунь Ань обнимал его, собирал разбросанные вещи, говорил, что все нормально, извиняться на надо, он сам все прекрасно понимает и не обижается, и они, по сути, квиты. Тот день они почти полностью просидели дома – что-то читали, кажется, «Отверженных», потом поцапались за трактовку сцены, потом вместе готовили шоколадное печенье, и Чжоу Хань до сих пор, когда вспоминал эту сцену, ощущал легкость – потому что знал, что Сунь Ань действительно не обижался, что все хорошо.

Вот и сейчас – они сидят рядом, и он чувствует странную, абсолютную уверенность в этом человеке, словно все всегда рядом с ним будет хорошо. Должно быть хорошо.

– Я бы хотела однажды с ней познакомиться, – говорит Моргана.

Она сложная девушка – сложнее многих людей, с ней у Чжоу Ханя никогда не получалось общаться хорошо. Она много злилась, много язвила, много спорила – и у него так и не вышло найти к ней подход. Она была чужой страной, в которую его не пускали.