Книга Хозяйка королевской таверны, страница 37 – Любовь Оболенская

– Перца? – Брови Милдрет полезли на лоб. – Того, которым богатые господа лечат кислую отрыжку и выгоняют ветры из кишок?

– …и оленьего камня, – добавила я.

Хозяйка таверны всплеснула руками.

– Что? Оленьего ка…

Милдрет аж поперхнулась.

– Да ты, никак, решила нас обоих отправить на виселицу?

– Когда он растерт в порошок, то похож на средство от блох, – пискнула я.

Лицо Милдрет стремительно меняло цвет с красного от ярости на бледный от страха. И почти сразу – на нормальный. Потому что хозяйка таверны наконец отбросила эмоции и призадумалась.

– Значит, ты добавила туда перец и олений камень… Кстати, как его называют в твоих землях?

– Соль.

– Солт, – повторила Милдрет на свой манер. – Так даже лучше, а то на слова «олений камень» стражники сразу тащат мечи из ножен. То есть ты добавила жгучий перец с горькой солью – и эти поросята принялись жрать мою похлебку в три горла… Так-так. А что еще в нее можно добавить, чтобы было вкуснее?

– Мяса побольше, – хмыкнула я. – А то там почти что одни кости.

– Ну, ты с этим-то не перебарщивай, – строго сказала Милдрет. – Это все-таки моя кухня, и я сама знаю, что нужно класть в котел. Кстати, а где ты так научилась кашеварить?

– У себя дома, – не соврала я.

– Вот уж не знала, что во Франкии умеют что-то готовить кроме лягушек, – покачала головой Милдрет. – Ну ладно, рассказывай, что ты там еще на рынке накупила.

Я рассказала.

– Хмелевые шишки? Чтобы делать лепешки? – переспросила Милдрет, сделав круглые глаза.

– Не лепешки, – покачала я головой. – Хлеб.

Горло Милдрет выдало что-то совсем непонятное, похожее на кваканье лягушки. Видимо, на староанглийском «хлеб» так и будет называться до тех пор, пока не пройдет восемь с хвостиком веков и язык не изменится.

– Ну, в общем, так он у нас и называется, – не стала спорить я.

– И делается он, как и лепешки, из ржаной и пшеничной муки? – уточнила хозяйка таверны.

Я кивнула.

– Ну что ж, вечером, как все уйдут, попробуем, – проговорила Милдрет. – А то еще сочтут за ведьм, варящих колдовское зелье.

…День прошел в суете. Теперь уже с разрешения Милдрет я тайком от посетителей несколько раз подсыпа́ла в котел соль с перцем.

В результате ближе к ужину все столы были заняты и у дверей таверны стояла небольшая очередь из желающих вкусно покушать. По себе знаю: в деревне слухи распространяются очень быстро, а средневековый Лондон был именно большой деревней, в которой солидных зданий типа Тауэра или Вестминстерского дворца было раз-два и обчелся.

Но, несмотря на очередь, как только солнце начало клониться к закату, Милдрет выгнала из таверны всех засидевшихся посетителей, заперла двери и с горящими глазами сказала:

– Ну, давай!

Я пожала плечами.

Видимо, Милдрет ждала какого-то чуда, но приготовление пищи мало похоже на впечатляющее шоу. Я вскипятила в очаге на глазок примерно пол-литра воды, сложила хмелевые шишки в железную миску и залила их кипятком.

– Ждем.

Милдрет напряженно смотрела на миску, словно ждала, что оттуда вот-вот вылезет детеныш дракона.

– Ждем, пока остынет.

Хозяйка таверны разочарованно отвела взгляд от помятой железной посудины.

– Ладно. А теперь объясни, зачем нам убивать тараканов? Эти божьи твари никому не мешают, не кусаются, да и клиенты не против, если они попадают в пищу, – их панцири так весело хрустят на зубах!