Книга Хозяйка старой пасеки 3, страница 45 – Наталья Шнейдер

Я пожала плечами. Стрельцов заглянул в расписку, будто сверяя даты.

— Год прошел, впрочем, такой известный мастер может позволить себе не торопиться. Три сахарные головы и цыбик чая. Платье бальное к новому сезону.

Он опустил эти листки на край стола.

— Какая трогательная забота о нуждах подопечной. За такие траты дворянская опека если и пожурит, то немного. Попеняет на излишнюю расточительность, не более. Не пристало ведь сироте ходить в тетушкиных обносках и спать на рассыхающемся топчане.

Я опять вспыхнула, теперь от возмущения. Вовсе незачем тыкать меня в лицо моей бедностью, как тыкают щенка в лужу. Я в чужих долгах не виновата!

— Итого… — Стрельцов возвел глаза к потолку, будто подсчитывая. — Две тысячи отрубов, израсходованные на нужды Глафиры Андреевны, против которых князь Северский как глава дворянской опеки, возможно, не возразит.

— Князь Северский не показался мне человеком, одобряющим показную роскошь, — попыталась прощупать почву я.

— Но он снисходительно относится к дамскому тщеславию. Впрочем, вы сами обсудите с ним это на следующем заседании дворянской опеки. Вы, Захар Харитонович, также можете обратиться к князю Северскому как кредитор покойной Агриппины Тимофеевны. Долг действительно платежом красен.

Стрельцов снова взял бумаги.

— Но вот это… «Гарнитур коралловый с жемчугом». «Девять тысяч отрубов для поездки на воды вместе с Глафирой Андреевной Верховской» — что-то не помню я, чтобы Агриппина Тимофеевна выбиралась на воды.

В груди потеплело. Подозревает меня исправник во всех смертных грехах или нет, но сейчас он на моей стороне.

— Выбиралась али не выбиралась, это не мое дело, — опомнился Кошкин. Видимо, сообразил, что доказать я ничего не смогу, а уездный исправник хоть и второе лицо в уезде, но против столичных чиновников — мелкая сошка. — Мое дело было ссудить. А как покойница собиралась объяснять дворянской опеке необходимость этой ссуды — не по моему чину вопрос. Это вам, господам, между собой решать. Однако ежели расписки есть и подпись на них стоит, долг необходимо вернуть.

— Согласен, — кивнул Стрельцов. — Однако вот незадача. Подпись Глафиры Андреевны на этих документах не имеет законной силы, потому что она в то время находилась под опекой в силу неспособности отвечать за свои действия. Имеет значение подпись Агриппины Тимофеевны. Она — настоящая заемщица. С нее и спрос.

Он опустил и эту пачку расписок на стол рядом с первой. Кошкин начал багроветь, но исправник не дал ему открыть рот.

— Удивляюсь я вам, Захар Харитонович. С вашим-то опытом, с вашим умом — и так рисковать своими деньгами! Агриппина Тимофеевна далеко не молоденькой была. Хоть и негоже нам, мужчинам, судить о дамских летах, а все же ясно было, что столь почтенную даму Господь может прибрать в любой момент. Даже не знаю, с кого вам теперь долги взыскивать. Пятнадцать… хорошо, пусть тринадцать тысяч отрубов — сумма серьезная.

Купец скрипнул зубами.

— Глафира Андреевна — наследница. Она единственная родственница покойной. Значит, ей и расплачиваться.

— Ваша правда, — подал голос Нелидов. — Однако на могиле бедной Агриппины Тихоновны еще земля осесть не успела. Да что там, поминальный кисель еще не весь допили.

Допили, конечно, но вряд ли Кошкин будет это проверять.

— И, что куда важнее, в права наследования Глафира Андреевна еще не вступила, а потому за долги тетушкины отвечать не может, — закончил управляющий.