Книга Хозяйка старой пасеки 3, страница 46 – Наталья Шнейдер

Я снова собрала расписки.

— Сергей Семенович, окажите любезность. Снимите копии с этих документов, а Захар Харитонович и Кирилл Аркадьевич их заверят. Вы ведь не возражаете, Захар Харитонович? — Я мило улыбнулась.

— Не возражаю, — кивнул Кошкин.

А что ему оставалось?

— Тогда будьте добры, спуститесь с Сергеем Семеновичем…

Управляющий и купец удалились.

— Глаша, что ты делаешь? — зашипела Варенька. — Это безумные деньги, зачем тебе заверять этот долг?

— Чтобы назначения займов внезапно не изменились, — сказала я.

— Вы не перестаете меня восхищать, Глафира Андреевна. — Стрельцов склонился к моей руке, и в голосе его в самом деле звучало что-то вроде искреннего восхищения. — Известно ли вам, что именно входит в наследство покойной?

Я покачала головой.

— Хотите, чтобы я выяснил это?

— Лучше скажите, если я приму наследство, мои обязательства по долгам ограничатся стоимостью унаследованного имущества?

— Вы будете обязаны выплатить все долги. В случае необходимости — из собственных средств. Даже если долги в разы больше наследства.

— Тогда мне все равно, что там. Я хочу отказаться от наследства.

Стрельцов положил передо мной чистый лист, пододвинул чернильницу.

— Пишите. «Лета от сотворения мира…»

Я послушно выводила закорючку за закорючкой.

— «Я, Верховская Глафира Андреевна, действуя по собственной доброй воле и находясь в здравом уме…»

Вот насчет этого я уже совершенно не уверена.

— «Сим заявляю о своем отказе от принятия наследства…»

Он прервался.

— Глафира Андреевна, я должен спросить, уверены ли вы.

— Совершенно уверена. Даже если там еще тысяча десятин земли с золотой жилой на ней. С тем, что у меня есть, бы управиться.

— Хорошо. «А буде не найдутся другие наследники, объявить имущество выморочным в пользу короны». Подписывайте.

Я протянула ему исписанный лист.

— Я заверю его, и придется снова побеспокоить отца Василия. И я сам лично отвезу этот документ в уездный суд, — сказал Стрельцов.

Варенька захлопала в ладоши.

— И пусть этот противный купчина судится за свои долги с короной!

Я вздохнула.

— Он не успокоится. Он затеял все это не для того, чтобы сдаться.

— Не успокоится, — кивнул Стрельцов. — Но я помню, что обещал защищать вас от охотников за приданым.

Мне показалось или его скулы порозовели? Но разглядеть это я не успела. Он снова склонился к моей руке и стремительно вышел из кабинета.

Попросив Вареньку распорядиться накрывать на стол, я спустилась к Нелидову. Помедлила у двери, готовясь к очередной словесной дуэли.

Оба, как полагается, встали при моем появлении. Нелидов — мгновенно, и было заметно, что для него этот жест уважения к даме — нечто автоматическое, как дыхание. Кошкин же поднялся медленно, будто каждый его сустав протестовал против движения. Возможно, так оно и было: он до сих пор заметно хромал, и голенище сапога на лодыжке сидело чересчур плотно. А может быть, ему было просто невыносимо демонстрировать почтение девчонке.

Я прислонилась к стене: сесть в этой комнатке было негде. Нелидов попытался уступить мне стул, но я жестом остановила его, и он не стал спорить. Повисла тишина, прерываемая лишь шелестом бумаги и скрипом перьев. Кошкин внимательно проглядывал очередной лист, резко, размашисто подписывал, махал им в воздухе, прежде чем отложить в сторону. Ни светского обмена колкостями, ни притворной елейности. Вот и хорошо.