Книга Царствование Розы, страница 37 – Кейт Голден

Глава 8

АРВЕН

Я никогда не была на балу.

Пожалуй, самым близким к балу событием стал тот пир, который Кейн устроил в Шэдоухолде в честь короля Эрикса и принцессы Амелии. Память о той ночи затуманена пылью и опьянена березовым вином, но кое-что навеки врезалось в самое нутро, не поддавшись ни времени, ни хмелю, ни горю: как Кейн сказал, что я прекрасна в черном шелковом платье, как его тело стало щитом для меня под градом винных бочек, как он уже тогда знал, как отвлечь меня от подступающей паники…При воспоминании о его словах «смерть от рук пташки» из меня вырвался смешок.

— Что смешного?

Мэддокс был в своей обычной серебряной броне, но стальная маска в виде костей какого-то древнего хищника только усиливала его брутальность в тусклом свете свечей. Он напевал какую-то зловещую, унылую мелодию, похожую на хрипы органа.

— Какой смысл в этих масках? — спросила я, уходя от ответа, пока уставшая служанка застегивала на моей шее бриллиантовое колье.

Позади меня Вин ответил:

— Легенда требует, чтобы мы скрывали свои лица от Богов Фейри, дабы они не возжелали нашего обильного урожая.

Я была уверена, что его слова были пропитаны иронией, и я взглянула вниз, пытаясь поймать его взгляд в зеркале. Но в них ничего нельзя было прочитать, скрытых под бронзовой маской с изогнутыми рогами и небольшими ушами, как у антилопы. Я посмотрела через стекло на слабо освещенные покои позади него. Красное отсвет свечей на пододеяльнике, и густые занавески, и малиновое кушетка… комната, купающаяся в крови.

Служанка велела мне поджать губы и закончила наносить румяна и подводку на мое лицо. Глянцевый туалетный столик был загроможден пудрами и кремами, а зеркало передо мной было окаймлено размытым белым свечением — питаемое каким-то лайтом, который слишком ярко освещал мое лицо. Белый мрамор был холодным под моими руками, пока я наклонялась вперед для нее. Я не была уверена, что видела хоть одну балку или доску во всем Солярисе. Весь город был отражением каменного, недвижимого сердца Лазаря.

В сотый раз я возжелала теплую, уютную спальню Кейна в Шэдоухолде, и те чистые, темные хлопковые простыни. То, как они пахли мылом с запахом сирени и им. Мне не хватало всего его неожиданного беспорядка, и тех толстых исторических книг, и даже царапин, которые Желудь оставил на деревянных половицах.

— Вы скоро закончите? — спросил Мэддокс женщину со своего поста через всю комнату. — Если мы опоздаем, моя голова окажется на колу.

— И разве это не было бы позором, — пробормотала я.

— Да, сэр, — ответила женщина Мэддоксу, закалывая еще одну прядь моих завитых волос искусным подарком Вина на день рождения. Я сама попросила ее надеть его, и она была достаточно добра, чтобы согласиться, хотя у меня было чувство, что просьба я воткнуть в прическу вилку встретила бы точно такую же реакцию. Я еще не видела никого, настолько погруженного в глубочайшую апатию.

Я сосредоточилась на заколке, пока служанка укладывала вокруг нее мои локоны. Ромашки на ее конце были единственным, что на мне все еще ощущалось как я.

Я ненавидела свое позолоченное платье. Оно было без каких-либо лямок или рукавов, и зашнуровано до забвения, сплющивая мою грудь и сдавливая живот и ребра. Юбка из жидкого золота предлагала еще меньше гибкости. Все это заставляло мое сердце биться тревожно, успокаиваясь лишь тем фактом, что я знала: если бы я действительно захотела, я могла бы сорвать с себя эту чертову штуку. Это был бы не первый раз, когда я стояла обнаженной перед королем Фейри.