Книга Светоч Йотунхейма, страница 142 – Елизавета Дворецкая

Пока она исследовала все это, не раз ей случалось заблудиться, но тогда появлялась молчаливая диса и выводила назад к очагу. Никого, кроме дис, в доме не было. Однажды Рагнхильд померещилось, что на каком-то из дальних ларей сидит горбатая старуха с черными лицом, и она так испугалась, что со всех ног кинулась бежать назад, натыкаясь на столбы. К очагу она не вышла, блуждала, холодея от ужаса и всем существом ощущая, как слаба она и беспомощна в этом мире.

Одно занятие дарило ей покой и отраду – стоять на каменных плитах перед дверью в дом и смотреть в даль. Что если человек в черной личине и правда увидит свет ее рук даже издали? Про себя она теперь называла его Сварт, то есть Черный, как и предлагал Фьёр. Она знала его только один день, но, когда он уехал, все обдумала и теперь была твердо уверена: никакой это не Рёгнвальд. Общего у них было только сложение и примерный возраст. Но все прочее – повадки, голос, нрав – решительно различались.

Но кто это мог быть? Рагнхильд тоже знала сказание о том, как Сигурд принял обличье Гуннара, чтобы завоевать для него невесту. Насколько она успела узнать Рёгнвальда, тот скорее поискал бы для себя такого Сигурда, который отправится вместо него в Йотунхейм, чем отправился бы туда сам. Но кто согласился бы сделать это для него? Рёгнвальд не упоминал ни о каком друге или побратиме. Кого она ждет с надеждой, что он вызволит ее из Йотунхейма? Знатный это человек или простой? Но кто бы он ни был – она готова была целыми днями стоять на ступенях, лишь бы свет ее рук указал ему верную дорогу назад.

Однажды ей приснился сон. Рагнхильд видела себя в какой-то незнакомой большой усадьбе. Вдруг она замечает, что в платье ее на груди вколота игла. Она ее вынимает – и вдруг игла в ее руке начинает расти, тянется к земле, превращается в зеленый побег и пускает корень. Рагнхильд отходит и смотрит, как побег на глазах у нее превращается в дерево, выпускает все новые и новые ветки. Вершина его уходит ввысь, и вот ее уже едва можно разглядеть. Огромное, раскидистое дерево поразило ее красотой: у корней оно было красным, как кровь, ствол – зеленым, а распростертые ветви – белыми как снег. Казалось, ветви его простираются над всеми фюльками Северного Пути.

Проснувшись, Рагнхильд все еще была полна видением этого сна.

– Что это значит? – спросила она Матушку Идис.

Ясно было, что в этом доме, где создаются судьбы, простого сна не увидишь. Сон оставил у Рагнхильд отраду и трепет – будто стоишь на вершине горы, откуда видишь половину мира, но очень уж высоко…

– Это значит, что судьба твоя решилась! – объявила Матушка Идис. – Все определено, и нам с тобой пора приступать к делу. Чтобы Микиль-Тролль ничего не заподозрил, нужно начать сейчас, пока твой друг не приехал.

– Это значит… ему удалось?

– Фрейр отозвался на его просьбу. Но это только половина дела.

– И что мы будем делать?

Рагнхильд пробрала дрожь – и радости, и тревоги. Она помнила, какой замысел предложил Фьёр, но надеялась, что к тому времени Сварт уже будет здесь и поддержит ее.

– Для начала мы позовем Фьёра, пусть он отнесет от нас весточку своим родичам. Остальное они сделают сами, вот увидишь!

Не очень-то это утешило Рагнхильд, но она крепилась. Тот, кого она ждала, отправился на куда более опасное дело. Опасность представлял не сам меч Фрейра, а те, кого почти наверняка придется встретить по пути. А там, в снеговых горах, обитают столь огромные существа… что уйти живым после такой встречи получится, только если они сами пожелают тебя отпустить. У Рагнхильд перехватывало дух и сердце леденело от этих мыслей, и она мысленно зажмуривалась, чтобы перепрыгнуть пропасть этого ужаса. Он справится. Ведь даже в голосе его звучит истинная сила, чуждая бахвальству.