Книга Светоч Йотунхейма, страница 184 – Елизавета Дворецкая

– Пойдем! – заторопилась Рагнхильд. – Я перевяжу тебя!

Она увела Ульв-Харека в медовый зал, велела принести ветхого полотна для повязок, промыла ему рану – длинную, резаную, но неглубокую.

– Как ты сюда попал? – спрашивала она между делом.

– Меня прислали Хальвдан конунг и Рёгнвальд конунг.

– Прислали к нам? И что? – Рагнхильд с тревогой заглянула в лицо, так напоминавшее ей Фьёра.

– Велели рассказать, что Рёгнвальд женился на Элдрид дочери Эйстейна. А еще – что Хальвдан конунг разбил сыновей Гандальва у озера Эйи. Хюсинг и Хельсинг убиты, только Хаки, их самый младший брат, бежал в Альвхеймар. Теперь весь Вингульмёрк принадлежит Хальвдану конунгу. Но почему мой брат хотел тебя убить, йомфру? Я глазам своим не поверил. Полгода о нем было ничего не слышно. Где он скитался? Каких дел натворил? За это время его объявили вне закона, если он совсем берега потерял?

Рагнхильд коротко рассказала: Хаки винили в предательстве, он отрицал, а когда понял, что его ждет суд, попытался бежать, взяв ее в заложники.

– Ну и дела! – дивился Ульв-Харек. – Я хотел только его остановить, а он на меня так дико глянул, будто я его злейший враг, а не брат! И ножом! Метил в горло, клянусь Фрейром! Я увернулся, вот и попал в плечо.

– Ты вовремя появился, парень, – сказал Сигурд. – Как знать, до чего он дошел бы, если бы не ты.

– Хаки хотел увезти меня с собой.

– Далеко он не уехал бы! – запальчиво крикнул Гутхорм.

– Скорее всего, да, но мог бы еще натворить бед.

– Хоть он мне и брат, но очень надеюсь никогда больше его не видеть! – сказал Ульв-Харек. – Ради матери я терпел его сколько мог, но это уже слишком! Он чуть не сделал нас кровными врагами Сигурда конунга! Пошел бы к троллям такой брат, я не хочу погибать из-за его безумия! Спасибо, йомфру.

Рагнхильд как раз закончила перевязку.

– Мы в расчете! – Она улыбнулась.

Рагнхильд никак не могла догадаться, что Ульв-Харек мог бы сделать ей не менее весомое добро, поскольку знает точный ответ на тот вопрос, который уже так давно ее мучит. А Ульв-Харек, который давал слово никому не открывать тайну ночи у кургана, знал только, что женитьба Рёгнвальда на Рагнхильд сорвалась, а остальное было не его дело.

Когда-то давно, еще девочкой, Рагнхильд однажды спросила у матери: правду ли люди говорят, что отец – оборотень и умеет превращаться в оленя? Тюррни засмеялась. «Нет, это неправда, – утешила она дочь. – Его прозвали Оленем, потому что он с молодости любил носиться в одиночестве по горам, как олень! Так что не бойся, копытца у тебя не отрастут».

Охота на крупных зверей была страстью Сигурда конунга. Он предавался ей зимой и летом, отважно вступая в схватку с медведем, лосем, вепрем, оленем, рысью. Он ходил всегда один, брал с собой только двух собак, Бейнира и Беру, и говорил, что каждая из них умнее иного человека. Сигурду нравилось единоборство с крупным зверем, где человек и зверь выступали на равных. Рагнхильд отчасти понимала это его стремление: борьба со зверем для отца была проверкой сил и удачи, схваткой с самой судьбой. От этих подвигов у него осталось немало шрамов, и в последниие годы он порой недоумевал, почему раны так медленно стали заживать, нет ли тут колдовства? Тюррни как-то напомнила, сколько ему лет. Сигурд только вздохнул, но от привычек своих и не подумал отказаться. Даже напротив: сознавая, что стареет, он еще сильнее жаждал убедиться в крепости своей руки. А может быть, ждал, что однажды под шкурой медведя или вепря ему навстречу выйдет кто-то из богов. И каков бы ни оказался исход этой схватки, он надолго сделает Сигурда героем преданий.