Книга Светоч Йотунхейма, страница 185 – Елизавета Дворецкая

Начало зимы – самое подходящее время для подобных встреч. Последние листья облетали, уже несколько раз выпадал снег, но после таял, только зелень елей и мхов немного оживляли мир, полный бурой, мертвой растительности на сером камне. Ни в какую другую пору Средний Мир не делается таким близким к иным мирам. Весной тоже пусто и голо, но весной земля, вода и сам воздх сосредоточены на себе, на здесь и сейчас, на стремлении расти и заполнить жизнью все вокруг. Иное дело – начало зимы. Здесь и сейчас уже делать нечего, дух сам собой отрывается от мертвенной земли и пускается в странствия.

Каждый день Рагнхильд расспрашивала, не слышно ли что-нибудь о Хаки. Только раз пришла весть, будто он убрался куда-то на юг, и Рагнхильд надеялась, что больше он не посмеет вернуться. Сигурд конунг объявил Хаки вне закона в своих владениях, и после того, что тот натворил, с ним уже никто не станет разговаривать, а всякий сразу схватится за оружие.

Мысли людей понемногу обращались к зимнему солнцевороту: там еще четыре недели – и наступит Йоль, середина зимы. От Элдрид никаких вестей не поступало, и Рагнхильд вздыхала: то ли ее подружка на радостях забыла свое обещание, то ли у нее просто не хватило ума выудить у мужа нужные сведения. Сколько Рагнхильд успела узнать Рёгнвальда, из самолюбия тот не захочет сознаться, что вместо себя отправил на подвиг кого-то другого, пусть даже никакой выгоды ему этот подвиг уже не обещает.

Однажды утром, под легким снегом вернувшись из козьего хлева, Рагнхильд обнаружила в теплом покое отца, одетого в одежду из шкур и меховую шапку. Это был его охотничий наряд – в нем человек совершенно сливался с осенним лесом.

– Куда это ты собрался, конунг? – спросила она и тут же увидела рядом любимую рогатину отца – охотничье копье на крепком ясеневом древке, с длинным лезвием, с перекрестьем. – Кто бросил тебе вызов на этот раз? Жирный осенний медведь или свирепый клыкастый вепрь?

– У оленей сейчас гон, – напомнил ей отец. – Арне сказал, что Ольховой горе видели белого оленя. Я должен его добыть, боги его послали для меня!

– Да будет счастье твоим рукам! – пожелала Рагнхильд, подавляя вздох.

Теперь, когда матери не стало, она с еще большей тревогой думала о схватке отца с крупным опасным зверем один на один. А Сигурд, напротив, стремился к этой схватке в жажде убедиться, что удача не вовсе покинула его.

– Может, это какой-нибудь альв! – сказал Гутхорм, как всегда угрюмый оттого, что отец не брал его с собой. – Всякий дурак знает – белые олени просто так не появляются, особенно в эту пору.

– Это королева альвов! – подхватила Рагнхильд. Они вышли во двор поглядеть, как отец садится на коня. – Узнала, что… – она запнулась и вздохнула, – что конунг Хрингарики овдовел, и теперь заманивает, чтобы предложить себя ему в новые супруги.

– Не желаю я иметь мачеху из рода альвов! – возмутился Гутхорм. – Первое, что она сделает – превратит нас с тобой во что-нибудь, чтобы освободить место для собственных детей.

– Ну, если отец вернется из леса в сопровождении златоволосой красотки, мы уж будем знать, что от нее ждать!

Переговариваясь, они смотрели, как Сигурд конунг машет им рукой и выезжает со двора, с луком и рогатиной у седла, а Бейнир и Бера весело бегут за ним. Дай им сейчас кто-нибудь заглянуть в ближайшее будущее, они без колебаний выбрали бы златоволосую красотку из леса, пусть бы у нее даже был коровий хвост – только не то, что им предстояло на самом деле.