Книга Светоч Йотунхейма, страница 199 – Елизавета Дворецкая

– Да, да… – забормотала хозяйка. – Конечно, я о тебе слышала. Не то чтобы о тебе, но о Хьяртварде я точно слышала от моей бабки Стейнвёр…

– Что же ты, родич, к нам на Йоль? – спросил Вестейн. – Или на всю зиму?

– Может, и так. Я, знаешь ли, сведущ во врачевании, а говорят, ваш младший сын опасно ранен.

– Ох, это верно! – Гудрид всплеснула руками. – Он, бедняжка, искалечен. У него отрублена рука, и культя воспалена, причиняет ему ужасные страдания! Если ты умеешь лечить тяжелые раны, твоя помощь будет очень кстати! Ты поешь, а потом я отведу тебя к нему.

– Я не голоден, Гудрид, лучше пойдем сейчас. Я спою заклинания, приготовлю для него лекарство, оно утишит боль, и твой сын заснет, как младенец.

Новоявленный лекарь поднялся из-за стола и пошел за Гудрид. Потом остановился и показал на Рагнхильд, с любопытством за ним наблюдавшую:

– Пусть молодая госпожа пойдет со мной. Она – дочь конунга, у нее светозарные руки, и любое средство в них станет сильнее.

Рагнхильд вздрогнула и невольно вытаращил глаза. Она видела морщинистое лицо, седую бороду и такие же волосы, но глаза из сетки морщин, зеленовато-серые глаза казались молодыми и удивительно знакомыми.

– Откуда ты знаешь, что я дочь конунга? – трепеща, вымолвила она. – Мы ведь никогда с тобой… не встречались?

– Мне ведомо многое! – весомо произнес Эгиль и пошел дальше, кивком пригласив ее за собой.

На дрожащих ногах Рагнхильд последовала за ним и Гудрид в спальный чулан. Хаки был в сознании, но метался и стонал: его мучил жар и сильно болели раны. Гудрид кинулась вытирать ему пот и подносить воды. Эгиль отстранил ее и осмотрел раненого. Потом вынул из мешочка на поясе узелок сушеных трав и велел Рагнхильд заварить их. Она вернулась в теплый покой к очагу и стала хлопотать с отваром, не зная, что и думать. Гудрид вроде как признала Эгиля за родню, да и семейное сходство налицо. И тем не менее Рагнхильд была уверена, что хоть лекарь и в родстве с Гудрид, его имя вовсе не Эгиль.

Через какое-то время она вернулась в спальный чулан, держа через тряпку горячий горшочек. Эгиль, беседовавший с Гудрид, поднялся со скамьи:

– Теперь, сестра, ты можешь вернуться к гостям. А со мной оставь эту девушку. Она поможет мне во всем, в чем нужно.

Гудрид поблагодарила и ушла: похоже, она уже прониклась к незнакомому родичу полным доверием. Рагнхильд поставила горшочек на край ларя и взглянула на Хаки: тот перестал метаться и заснул.

– Ему уже не нужно лекарства?

– Я усыпил его заклинаниями. Этим искусством я тоже владею.

Рагнхильд подошла к Эгилю вплотную и вгляделась в глаза. Эгиль вдруг подмигнул ей, и это ее ничуть не удивило.

– Это же ты! – прошептала Рагнхильд, не решаясь назвать имя Фьёра, но уверенная, что именно его и видит. – Где ты взял эту седую бороду? Или в Йо… в твоих родных краях уже прошло сто лет?

– Когда я принял облик жеребца, чтобы везти тебя, ты не спрашивала, сколько лет прошло! – язвительно ответил мнимый лекарь.

– О, Фьёр! – В восторге Рагнхильд бросилась ему на шею. – Ты пришел помочь мне?

– О Мать Ангрбода, меня обнимает дочь настоящего конунга! Какая честь! Еще скажи: «Привет тебе, милый, дорогой!»

– Я скажу что угодно! Даже тебя поцелую, если ты поклянешься, что я от этого не превращусь обратно в белую жабу!

– Ну надо же, как я вырос в твоих глазах!