Книга Сошествие в Аид, страница 122 – Хейзел Райли

Я хватала воздух, не в силах найти ни одной внятной фразы. Может, стоило промолчать; я уже усвоила, что умею сказать самое неподходящее даже тогда, когда хочу лучшего.

Я поднимаю руку и кончиками пальцев касаюсь его ладони, всё ещё сомкнутой на моём предплечье. Не вижу его лица — не могу понять, раздражает ли его это прикосновение или, наоборот, почему-то нравится.

— Хорошо, — шепчу я, надеясь, что шум воды не заглушит мой голос. — Я поняла, Хайдес. Но хочу, чтобы ты знал одно. Ты можешь не праздновать, можешь не хотеть поздравлений. Но ты заслуживаешь жизнь. Ты заслуживаешь того, что родился. И я рада, что твоя мать так и не смогла от тебя избавиться.

Он издаёт недовольный звук и вырывает ладонь. Мы больше не произносим ни слова. Просто смываем с себя мыло, избегая даже краем глаза взглянуть друг на друга.

Первым выходит Хайдес. Обматывается полотенцем. Я остаюсь стоять под душем, глядя, как вода скатывается вниз тонкими каплями.

— А я всегда любила свой день рождения, — говорю я в пространство. — Потому что мой брат превращал его в настоящий национальный праздник. Он заполнял всю комнату шарами, а на стол ставил торт со свечами. У нас нет того уровня отношений, где звучат сладкие слова и обнимашки, но однажды он сказал мне фразу, которую я никогда не забуду и храню в сердце. «Семнадцатое ноября — мой любимый день в году, потому что в этот день родилась ты. И пусть ты заноза в заднице, упрямая и непредсказуемая, ты моя лучшая подруга».

Я улыбаюсь при этом воспоминании. Да, чаще он орёт на меня за то, что я безответственная дурочка, но одна эта фраза перевешивает целую жизнь ссор. Когда теряешь мать, а отец сутками работает ради куска хлеба, брат, любящий тебя как родитель, становится настоящим спасением.

Хайдес не отвечает. Но я слышу, как он подходит ближе. Отступаю назад, пока спину не накрывает полотенце. Он укутывает меня, а я помогаю, придерживая край спереди. Оборачиваюсь. Он уже одет.

Его взгляд задерживается на моём лице — на чём-то, чего я не успеваю уловить. Потом его ладонь появляется перед глазами и отодвигает с моего лба прядь.

— С днём рождения, Хейвен, — шепчет он. Разворачивается и уходит.

Глава 22

Утреннее небо

Борода, серьёзное и зрелое выражение лица, холодный взгляд — так изображали Аида: восседающим на троне, рядом с трёхголовым псом Цербером и четвёркой чёрных коней. Его шлем обладал силой скрывать от глаз. Этот шлем он не раз одалживал богам и смертным: Персею — для битвы с Медузой, Гермесу — против Гигантов, Афине — во время Троянской войны.

Неделя тянется медленно и монотонно. Каждое утро Хайдес ждёт меня в коридоре, в нескольких шагах от двери моей комнаты. Я пыталась отказаться от пробежки всего дважды — и оба раза безуспешно. После этого сдалась: теперь, ещё до того, как поздороваюсь, направляюсь к выходу. И каждый раз всё одно и то же: бег, растяжка, немного упражнений на мышцы, боксёрский мешок. Бег, растяжка, немного упражнений на мышцы, боксёрский мешок.

Между мной и Хайдесом — почти никаких слов. Разве что его редкие колкости:

— Даже корова в агонии бегала бы быстрее тебя.

— У тебя такие мощные удары, что, если ударишь по подушке, сама же и пострадаешь.

Я никогда не жалуюсь, но внутри растёт раздражающее ощущение: всё это слишком для меня. Может, стоило бы отступить? Или хотя бы сменить вид игры? Обязательно ли это должно быть именно бой без правил?