Онлайн книга «Сошествие в Аид»
|
У меня сердце в клочьях. Может быть, представить его с другой, в ванной, легче, чем слышать то, что он говорит сейчас. Он ждал, чтобы его полюбили всю свою жизнь, и сейчас умоляет меня не сказать ему, что, наконец, кто-то есть — кто любит его. Он пытался ранить меня всеми возможными способами. Он даже прикинулся с другой, чтобы держать меня подальше. Наверное, я недооценила его родителей. Наверное, я недооценила, на что способны Кронос и Рея Лайвли. Может быть, не Хайдес не прав потому, что не готов бороться — может, это я ошибаюсь, что не поняла: это война, заранее проигранная. Лёгкое прикосновение к лицу заставляет меня резко открыть глаза. Хайдес смотрит на меня со слезящимися глазами, и всё же губы его изогнуты в такой сладкой, печальной улыбке. — Будет лучше, — обещает он. Я качаю головой, хотя знаю, что он прав. Стараюсь собраться и нацепить на лицо отрешённое выражение. — Ну, игру всё равно можем сыграть. Но Хайдес прикусывает губу, улыбается и подбирает свитер, что он снял с меня. Не проронив ни слова, надевает его обратно, и я поддаюсь, потому что не понимаю, чего он пытается достичь. Он тратит пару мгновений, расправляя складки, убеждаясь, что вещь сидит как надо. — Мы не можем сыграть в ту игру, Хейвен. — Почему нет? Никаких чувств. Просто… — Я проиграл ещё до того, как ты предложила играть, — бормочет он. — Я проиграл в тот миг, когда посмотрел тебе в глаза. Мы оба слабы, измотанные той холодной войной, что мы друг с другом вели. И я знаю, что совсем немного нужно, чтобы мы поцеловались. Ещё меньше — чтобы снять оставшуюся одежду и провести последнюю совместную ночь. Но моё сердце кричит, чтобы я не делала этого: оно не выдержит. И я слушаю его. Впервые за долгое время я подчиняюсь и вскакиваю, ноги подкашиваются. Хайдес ничего не делает, чтобы удержать меня. Даже когда я неловко спускаюсь со сцены, словно пьяная. Он не пытается последовать за мной. Но когда моя рука ложится на дверную ручку, он произносит моё имя как последнюю ласку: — Хейвен. — Да? Я смотрю прямо перед собой, и его голос произносит: — Ki egó se agapó, Persefóni mou. — «Я тоже люблю тебя, моя Персефона». Глава 37 В моей голове Из четырёх греческих слов, обозначающих «любовь», Эрос — это плотская любовь, желание с перемешанными чувствами. Эрос — та любовь, что может дарить абсолютное счастье и абсолютное отчаяние, славу и трагедию. Хайдес Я всегда ненавидел философию и философов в целом. Чёрт возьми, какое мне до них дело — что они думают о жизни и как видят мир? Я всех их презирал, от первого до последнего. Но в чём-то Артур Шопенгауэр почти был прав: он утверждал, что человеческая жизнь — как маятник, качающийся между болью и скукой, с мимолётными иллюзорными интервалами удовольствия и радости. Я бы лишь немного подправил формулировку. Человеческая жизнь — это маятник, качающийся от одного занудства к другому занудству. По крайней мере моя — именно такая. Я тихо вздыхаю и делаю большую ошибку: на секунду-другую опускаю веки. Как всегда теперь уже, в моей голове возникает знакомое лицо. Два разноцветных глаза, обрамлённые каштановыми ресницами, и губы цвета персика. Вокруг летают медно-рыжие пряди — те рыжеватые нити, которые как лучи солнца. В моей голове она всегда есть. Когда в реальности её нет рядом, мне достаточно закрыть глаза. |