Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 126 – Меган Баннен

– Доктор не сказала прямо, но я понял, что этот болт должен был стать смертным приговором. Однако же вот он я, – сказал он потолку. Харту казалось, что он взял лом и вскрывает себя перед Мёрси.

Она простила его достаточно, чтобы погладить по животу и коснуться груди над сердцем, под ключами.

– Ты хоть представляешь, как я рада, что это не смертный приговор?

Он задумался, будет ли она рада, что он не умер, на исходе ночи. Взял прядь ее волос, провел пальцами.

– Когда мне было семь, дедушка взял меня в цирк в городе. Я был в восторге, но первым делом мы попали на шоу уродцев. В том шатре почти все были полубогами. Я увидел там одну женщину, бессмертную, которая жила уже триста лет. Дело в том, что тело продолжало стареть. Я помню, что подумал: она ненастоящая, она не похожа на человека, но потом подошел, и она открыла глаза. Ярко-розовые. Я все кричал и кричал, и дедушке пришлось отвезти меня домой, но с тех пор эти глаза преследуют меня всю жизнь, каждый день.

Мёрси уложила голову ему на грудь и обняла. Он приехал в Итернити, чтобы рассказать о письмах, но внезапно понял, что собирается рассказать нечто иное, поважнее. Семнадцать лет он валуном носил вину на душе. Теперь собирался сбросить этот камень, и пусть катится с холма, что бы там дальше ни случилось. Если Мёрси после этого не отправит его собирать чемоданы, то простит что угодно.

– Давай присядем? – предложил он.

– Ладно.

Она пошла следом. Он сел на диван и порадовался, что она села рядом, а не напротив, в кресло, куда ему было не дотянуться. Он взял ее за руку, пока еще мог, и сказал:

– Я не в первый раз выжил, хотя должен был умереть. Но я забегаю вперед. Надо начать с начала. Я вырос на дедушкиной ферме в Арвонии. Нас было трое: я, мама и дедушка. Бабушка умерла до моего рождения, а тетя Патти уже вышла замуж, когда появился я. Славное место для того, чтобы растить детей. Но речь не о том. Одно из моих первых воспоминаний – огонек, плывущий по свежезасеянному кукурузному полю. Я помню, как спросил у мамы, что там такое, но она будто не поняла, о чем я спрашиваю. Я видел их и дальше, и к шести-семи годам уже понял, что мама их не видит, и дедушка тоже. Он умер, когда мне было девять – удар, упал замертво на поле прямо передо мной. Когда я увидел, что из его тела выходит такой же огонек, я наконец понял, что видел.

Мёрси сжала его руку.

– Ты видишь души?

Он кивнул.

– Как мамина покидает тело, я тоже видел. Такой вот потрясный талант полубога.

Вместо ответа Мёрси погладила его по руке.

– Это не все, – сказал он, и долго сдерживаемые слова полезли в рот, желая вырваться. – Когда я попал в Танрию, меня учил человек по имени Билл Кларк, но он был не просто наставником. Он научил меня основам, но еще он слушал меня, будто я говорил что-то важное, будто я был не просто пацан-несмышленыш. Он не хотел, чтобы я отставал по учебе, так что завел мне читательский билет и высмеивал, когда я начинал бурчать насчет чтива – история, философия, астрономия и всякое такое. В те дни я был словно губка, и он взял на себя ответственность, чтобы я впитывал правильные вещи. У него был прочнейший моральный компас, и он показывал собой пример того, каким следует попытаться стать. Не то чтобы у меня получалось жить по этим правилам.