Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 146 – Меган Баннен

Эквимар со всадником врезались в тела. Харт попытался прорубить дорогу, но прежде чем прорвался на ту сторону, Солелиз завизжал, пронзив криком сумерки. Он забился, разбрасывая бродяг, и скинул Харта в самую гущу.

Харт врезался в трупы – и свежие, и гнилые – и выронил мачете. Его окружало море бродяг, тащило вниз. Зубы впились в плечо, в живот, в голень – изысканная симфония боли. Костлявая рука схватила за горло. Он схватил то единственное оружие, до которого мог дотянуться – кинжал – и отрезал руку в запястье. Бродяга заверещал, а Харт пнул его в грудину, отбрасывая в смертоносную орду.

Изо всех сил стиснув кинжал, Харт бил без цели, без мысли, расчищая над собой пространство. Выполз на трупы, отпинался от бродяги, вцепившегося в лодыжку. Его болтало по всему этому дикому сборищу, пока он не встал на ноги. Окровавленный, измученный, он спрыгнул со спины очередного бродяги, приземлился, покатился по земле, вскочил, чтобы не дать снова навалиться на себя.

Дом стоял перед ним в каких-то тридцати шагах. Он еще успел подумать: «Да хоть в миле», прежде чем пришлось опять отбиваться. Он понимал, что от всех не убежит, но все равно рванул вперед, хотя укушенная нога горела огнем.

Его хватали чьи-то руки, и он отрубал их уцелевшим мачете. В горло вгрызались чьи-то зубы, и он бил кинжалом. Его пытались остановить – он вырывался. Вокруг копилось все больше и больше расчлененных тел, пока он пробивал, прорубал, прорезал себе дорогу к дому, а кровь заливала один глаз, хлестала из носа, стекала в глотку и впитывалась в одежду. Он размахивал клинками, рубя тела на куски. Кашлял и плевался кровью и все равно шел вперед, шаг за шагом, фут за футом.

Он упал на ступеньки крыльца с бродягой на спине, успев при этом схватить бродягу и швырнуть на деревянные доски. Проткнул твари аппендикс кинжалом. Душа вырвалась наружу, когда он с мокрым чавканьем вытащил кинжал и поднялся на колени. Потянулся к дверной ручке, и на него бросился другой бродяга, схватил и оторвал окровавленными зубами кусок мяса с предплечья. Харт взвыл от боли, в глазах померкло. Кинжал выпал из бесполезной руки и покатился по крыльцу.

По его крыльцу. Харт знать не хотел, Дом Неведомого ли это или просто смерть, которая ждала его в Танрии, прикидываясь местом из его детства. Насколько он видел, это был его дом. На тех старых качелях дедушка укачивал его перед сном. На тех ступеньках он сидел с мамой, и у обоих в руках капало мороженое в рожке. Тут он не мог ошибиться: это был его сраный дом.

Стиснув зубы, Харт взмахнул мачете и отрубил бродяге голову. На одной руке и коленях дополз последние два шага до двери. С криком боли рывком поднялся на ноги, потянулся сквозь огоньки душ, собравшихся у двери, и схватил ручку здоровой рукой.

Дверь была заперта.

Он дернул еще раз.

Заперто.

Он разогнал души, висящие у самого лица, и с рыком врезал клинком по дереву, но дверь не поддалась.

– Сроду эту дверь никто не закрывал! – невнятно заорал он сквозь выбитые зубы.

Тут он вспомнил, что людям не просто так дарили при рождении ключи – и удостоверения на шее тоже имели форму ключа. Трясущейся рукой он стянул с шеи цепочку, перехватил ключ «Бердсолл и сын», пихнул в замок и попробовал повернуть. Тот не поддавался. Штифты не двигались.