Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 63 – Меган Баннен

– Давно дело было. – Харт всецело сосредоточился на яичнице, надеясь, что Дакерс поймет намек и свернет разговор о стаях.

Но он не понял.

– Почему бродяги там опаснее?

– Понятия не имею. – На этот раз Харт соврал без заминки. Он даже Альме никогда не рассказывал о том доме и душах, как и о том, что случилось в ночь смерти Билла. Он разложил по тарелкам яичницу, фасоль и поджаренный хлеб, но плохие воспоминания никуда не ушли – они преследовали его, лишая аппетита.

– Теперь вы замолчали, – заметил Дакерс, когда они принялись за еду.

– Я вообще неразговорчивый.

– Ага, но сегодня как-то особенно.

Харта спас рев Бассарея за дверью.

– Тук-тук! Доставка почты! – Нимкилим вошел в казарму, поблескивая сережкой в длинном ухе. – Три для пацана и одно для тебя, неудачник.

Приунывший было Харт воспрял духом, забирая письмо подруги из кроличьей лапы, а Дакерс в это время выудил мелочь из банки для чаевых и налил Бассарею чашку виски.

– Сегодня сверхурочно, да, сэр? – спросил он у Харта, имея в виду тот договор, когда они подкупили Бассарея, чтобы тот вернулся следующим вечером забрать ответные письма – в Танрии ящиков не было.

– Ага, – ответил Харт, открывая конверт. Он обожал этот миг, предвкушение перед тем, как прочитать, что хочет рассказать подруга, шелковистое шуршание дорогой бумаги, выскальзывающей из конверта, хруст раскрываемого письма, первый взгляд на округлый почерк, пляшущий по странице.

А потом прочитал первые две строки.

Дорогой друг,

Я думаю, нам надо встретиться.

У Харта зазвенело в ушах по мере того, как смысл этих слов доходил до сознания.

– Все в порядке? – спросил Дакерс, помедлил и добавил: – Сэр.

– Да.

– У вас яйца стынут.

При мысли о том, чтобы съесть холодную яичницу, его затошнило. Он так резко встал, что опрокинул стул.

– Пойду отолью.

– Ну конечно.

Боги, парень девятнадцати лет видел его насквозь – беда! Он вышел на улицу и прочитал письмо в зыбком послезакатном свете.

Дорогой друг,

Я думаю, нам надо встретиться.

Я понимаю, что может не получиться, если обнаружится, что мы живем во многих милях друг от друга или даже через океан, и если уж быть совсем честной, часть меня не желает встречаться в реальной жизни, а хочет лишь показывать себя с лучшей стороны на бумаге. Но я задумываюсь: чем мы лучше бумажных куколок, если наши отношения существуют лишь в письмах? Если мы собираемся стать друзьями – по-настоящему – не следует ли познакомиться во плоти, со всеми изъянами и страхами?

Может быть, тебе не захочется встречаться лично, и поверь, я пойму, если так. Но если ты не против…

Честно, не знаю, как закончить это предложение, так что и не стану.

От всей души,

Твой друг.

– Проблемы с мадамой? – прорвался сквозь вихрь паники голос Бассарея. К ужасу Харта, кролик еще не свалил, а возлежал на шезлонге перед казармой, потягивая виски.

– «Мадама»? Кто так выражается?

– Посланники Старых Богов, которые обнаружили себя ведущими жалкую жизнь почтальонов на века, пока не исчезнут и – может быть – не станут звездами на ночном небе?

– Ладно. – Харт плюхнулся на соседний шезлонг.

– Какие были дни! Старые Боги жили в согласии и позволяли выражаться как угодно.

– Какое просвещенное время, да?

Бассарей пососал гигантские передние зубы.

– Да что с тобой? Ты еще противнее, чем обычно, злюка.