Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 13 – Дарья Кун

Элли шла по знакомым улочкам, и её сердце наполнялось странным, тихим чувством. Она была частью этого. Частью этого большого, доброго механизма заботы. Мэйбл со своими травами и советами. Седрик со своими историями и верой в магию маленьких вещей. Молочница, рыбак, фермер… Все они, сами того не ведая, помогали ей, поддерживали. И она, своей выпечкой, своими булочками, тоже вносила свою лепту в это общее дело.

Мысль о Каэле, о его колком замечании, уже не казалась такой острой и важной. Его мир – дикий, холодный, полный опасностей и одиночества – был там, за последними домами, в тёмном лесу. А здесь, в Веридиане, был её мир. Тёплый, пахнущий хлебом и травами, полный болтовни, смеха и взаимной поддержки.

Она остановилась на мосту через маленькую, журчащую речушку, что делила город пополам, и посмотрела на воду, темневшую в наступающих сумерках. В ней отражались первые, робкие звёзды и огоньки в окнах. И ей вдруг страстно захотелось запечатлеть этот момент, этот покой. Не в памяти, а в тесте. Испечь такой пирог, который пах бы вечерним покоем, безопасностью и тихой радостью возвращения домой.

Достав из сумки ещё одну булочку, она разломила её пополам и бросила крошки в воду. Рыбки, тут же собравшиеся у поверхности, принялись хватать угощение.

– На, полакомьтесь, – прошептала она. – От меня.

Элли медленно побрела обратно к пекарне, сумка покачивалась на плече, наполненная покупками и лёгкой усталостью. Сумерки сгущались, окрашивая небо в сиренево-лиловые тона, и в воздухе запахло вечерней свежестью, росой и дымком из труб. Окна домов светились теперь ярче, зазывая к домашнему очагу, и из них доносились обрывки ужинающих разговоров, звон посуды, чей-то сдержанный смех.

Она свернула на Пряничный переулок. Её пекарня стояла в его конце, тёмная и молчаливая, но отнюдь не мрачная. Она словно дремала, набираясь сил для нового дня. Элли достала ключ – большой, чугунный, чуть замысловатой формы, отпирающий не только дверь, но и целую вселенную тепла и покоя, – и вставила его в замочную скважину. Замок щёлкнул с тихим, привычным звуком, словно говорил: «Добро пожаловать домой».

Войдя внутрь, она на мгновение замерла в темноте. Пекарня пахла иначе, чем днём. Уставшим теплом от остывшей печи, сладковатым дыханием поднявшегося за день теста, воском от недогоревших свечей и лёгким, едва уловимым ароматом вчерашней выпечки, впитавшейся в дерево прилавка и полки. Это был запах дома. Её дома.

Она зажгла небольшую масляную лампу с зелёным абажуром – ту самую, что горела по утрам. Мягкий, тёплый свет разлился по помещению, отбрасывая на стены уютные, пляшущие тени. Мурка, спавшая, свернувшись калачиком на стуле, лениво открыла один глаз, оценивающе посмотрела на хозяйку и, видимо, решив, что та не несёт немедленных опасностей или угощений, снова его закрыла.

Элли сняла платок, повесила его на крючок у двери, стряхнула с подола пыль и принялась за вечерние дела. Они были таким же ритуалом, как и утренние, только обратным, замыкающим день в идеальный круг.

Первым делом – печь. Она приоткрыла тяжелую чугунную заслонку. Внутри тлели последние угольки, отдавая в комнату сухое, сонное тепло. Она аккуратно сгребла их кочергой в центр, присыпала пеплом – до утра. Печь тихо шипнула, словно благодаря за заботу, и погрузилась в окончательную дремоту.