Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 78 – Дарья Кун

Оставшиеся охотники, постояв в неловком молчании, начали медленно, не глядя друг на друга, расходиться. Они подхватили под руки своего молодого товарища, который всё ещё был погружен в собственные эмоции и воспоминания, и уводили его. Они уходили не как армия, а как группа растерянных, пристыженных людей.

Когда последний серый плащ скрылся из виду, на площади воцарилась тишина. Но на этот раз это была не тишина напряжения, а тишина глубочайшего, всеобщего изумления.

Никто не кричал «ура!». Никто не праздновал. Они все – и горожане, и защитники пекарни – просто стояли и молчали, переваривая то, что только что произошло.

И только тогда напряжение окончательно спало. Люди начали шевелиться, перешёптываться, смотреть друг на друга с недоверчивым, начинающим осознанием победы. Это была не громкая победа. Это была тихая, странная, горько-сладкая победа. Но от этого она была ещё ценнее.

Капитан Маркус подошёл к Элли. Его лицо было серьёзным, но в глазах светилось уважение.

– Я… я не знаю, что сказать, – признался он. – Я думал… я думал, будет кровь.

– Крови не было, – сказала Элли, глядя на растоптанный пирог. – Её и не должно было быть.

Она обернулась к своему дому, к своим друзьям, к Лео, который смотрел на неё широко раскрытыми, полными доверия глазами. Они сделали это. Они защитили свой дом. Не разрушая чужой, а просто… напомнив одному заблудшему мальчику о вкусе маминого пирога.

И в этом была их самая большая сила. И самая большая победа.

Тишина еще долго стояла на площади перед пекарней. Она была густой, насыщенной, как хорошо заваренный чай, полной невысказанных эмоций и тихого, почти невероятного облегчения. Это была тишина после бури, когда утихает ветер и можно, наконец, услышать собственное бьющееся сердце.

Люди на площади стояли неподвижно, словно боялись пошевелиться и развеять хрупкое заклинание. Они смотрели друг на друга, ища подтверждения в глазах соседа: да, это правда. Это конец.

Первой нарушила молчание миссис Клэр. Она тяжело вздохнула, поправила платок и сказала своё коронное:

– Ну, вот и хорошо. А то стоять тут целый день – моим старым костям не позавидуешь.

Её обыденный, бытовой тон подействовал лучше любого призыва. Лёд растерянности треснул. Кто-то нервно засмеялся. Кто-то вытер слёзы. Кто-то просто обнял ближнего.

Праздника не было. Не было криков, песен, ликования. Было тихое, глубокое, немного ошеломлённое единение. Люди стали медленно расходиться по домам, не спеша, обмениваясь тихими словами, взглядами, понимающими кивками. Они уносили с собой не историю о великой битве, а нечто более ценное – уверенность в себе и в своих соседях.

Элли стояла на пороге пекарни, опираясь на косяк, и смотрела, как её город возвращается к жизни. Она чувствовала страшную усталость, будто выжатый лимон, но вместе с ней – странную, ясную лёгкость.

К ней подошёл Каэл. Он молча взял её руку, перевернул ладонью вверх и положил на неё тот самый, немного помятый, но целый кусок пирога, что первым подобрал библиотекарь.

– Ты должна попробовать, – сказал он просто. – Это твоя победа.

Элли посмотрела на пирог, потом на него, и взяла маленький кусочек. Вкус был… обычным. Вкусом хорошего яблочного пирога. Но в нём было что-то ещё. Что-то неуловимое, что заставило её глаза снова наполниться слезами. Это был вкус того выбора, что сделал тот парень. Вкус надежды.