Книга Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса, страница 79 – Дарья Кун

Она доела кусочек и вздохнула.

– Помоги мне убраться? – попросила она. – Всё перевёрнуто вверх дном.

Каэл кивнул.

Они вдвоём остались в пекарне. Мэйбл, Седрик и Лео ушли наверх – старики почти падали с ног от усталости, а мальчику нужно было отойти от пережитого шока.

Элли и Каэл молча принялись за работу. Они не говорили о случившемся. Они мыли посуду, горы которой казались бесконечными. Вытирали столы, заляпанные тестом и вареньем. Подметали пол, сметая крошки, муку и капли пролитого молока.

Это была не просто уборка. Это был ритуал. Ритуал возвращения к нормальной жизни. Каждое движение, каждый знакомый звук – звон тарелок, шелест веника, скрип половицы – заштопывали дыры, пробитые в ткани их привычного мира страхом и опасностью.

Они работали в полной тишине, но она не была неловкой. Она была уютной, наполненной пониманием. Они двигались вокруг друг друга с удивительной слаженностью, предугадывая движения, подавая нужную вещь прежде, чем её просили.

И именно в этой мирной, рабочей тишине будущее начало прорастать, как первые ростки после дождя.

Элли, вытирая последний противень, сказала, не оборачиваясь:

– Чердак… ему нужно что-то получше. Не просто временное убежище. Комнату. Настоящую.

Каэл, подметавший пол, остановился на мгновение.

– Можно снять стенку между кладовкой и старой комнатой Агаты. Помню, я когда-то оставался там на пару ночей. Получится просторно. – Он сделал ещё несколько взмахов веником. – Окно нужно будет расширить. Чтобы больше света было.

Элли кивнула, как будто они обсуждали это уже давно.

– И полки для его книг. И… может быть, мольберт? Я видела, как он рисует углём на обороте старых бумаг.

– Мольберт, – подтвердил Каэл. – И хороший замок на дверь. Чтобы он знал, что его комната неприкосновенна.

Они не сговаривались. Они просто… видели одно и то же. Одно и то же будущее. В котором Лео был не беглецом, а приёмным сыном. В котором Каэл был не гостем из леса, а… частью дома. В котором пекарня «Уютный очаг» была не просто пекарней, а настоящим очагом. Для них всех.

Элли поставила последний блестящий противень на полку и обернулась. Каэл прислонил веник к стене и смотрел на неё. Мука пачкала его щёку, а на лбу блестели капельки пота.

– Ты останешься? – тихо спросила она. Уже не как о временном убежище. А навсегда.

Он посмотрел на печь, на заляпанный мукой стол, на её руки, на её лицо.

– Лесу я всё равно буду нужен. Но… да. Останусь. Если… если ты не против.

– Я не против, – сказала Элли, и её сердце запрыгало от тихой, спокойной радости.

В этот момент на лестнице скрипнула ступенька. Они оба обернулись. На пороге стоял Лео. Он был бледным, но спокойным. Он посмотрел на них, на прибранную пекарню, и его губы дрогнули.

И тогда он произнёс своё первое слово. Тихо, хрипло, неуверенно, после долгих месяцев молчания.

– Д-дом… – прошептал он.

Это было не просто слово. Это было признание. Признание этого места, этих людей своим домом.

Элли ахнула, поднеся руку ко рту. Каэл замер, и на его обычно суровом лице появилось выражение такого изумления и нежности, что Элли показалось, будто она видит его впервые.

Лео сделал шаг вперёд, потом ещё один. Он смотрел на них, и в его глазах не было страха. Была уверенность.

– Здесь… мой дом, – сказал он, уже чуть громче, обретая уверенность с каждым звуком.