Книга Эринии и Эвмениды, страница 114 – Риган Хэйс

— Вспомни, какой ты была, когда призвала меня, — продолжает Киллиан. — Такая уверенная, такая отчаявшаяся… И подумать больно, в какую размазню ты превратилась, наступив на собственные убеждения. И ты, Дэнни, тоже хороша! — Он поворачивает к ней лицо. — Как издеваться и наносить побои с верной свитой фрейлин — это вы всегда горазды, правда? А теперь ты стоишь и умоляешь тебя не трогать, такую чистую и невинную душу… Смотреть тошно. Чего же ты молчишь? — спрашивает он ее, задыхающуюся от рыданий. — Давай же, соглашайся! Не упускай шанс довести дело до конца и уничтожить неудачливую мстительницу Беатрис!

Я не размазня, Киллиан, как и Дэнни. Издеваться, бить под ребра — это одно, но забрать жизнь — совсем другое. На такое даже она не способна. Зато я действительно пошла против морали и противна себе за это. Вот до чего доводит ненависть. Она, как болезнь, распространяется по телу, затуманивает разум и превращает человека в настоящего безумца и раба темной воли.

В такого демона, как ты.

— Ira initium insaniae est ^[49], — вспоминаю я расхожее изречение. — Я просто хочу излечиться от своего безумия. Если для этого придется умереть — что ж, так тому и быть.

Финч потирает переносицу и спрашивает скорее себя, чем нас:

— Ну и что мне с вами делать? — Он закусывает костяшку пальца меж зубов, обдумывая что‑то, а затем щелчком сбрасывает с меня веревки. — Что ж, будь по-твоему, Беатрис. Иди, забирай подружку — таково мое условие. А потом я заберу твою жизнь…

Я ошалело перевожу глаза с него на Дэнни — она уже вся дрожит от холода и страха. Киллиан сошел с ума, если думает, что лед выдержит нас обеих. Одним лишь беспомощным взором я даю ему понять: затея обернется прахом. Но он бескомпромиссно указывает на реку, иначе сделке не бывать. Осторожно я схожу с берега на лед — каждый шаг отдается утробным стрекотом.

Киллиан уверен, что у меня нет шансов выжить здесь. Он не может забрать жизнь сам, поэтому хочет предоставить это природе.

Что ж, Финч… У меня тоже припрятан для тебя сюрприз.

— Не приближайся! — вопит Дэнни, видя, как трещина змеится дальше и почти соединяет нас. — Не подходи, иначе…

— Протяни мне руку, Дэнни! — кричу я и сама боюсь ступать дальше. — Хватайся, пока не провалилась, и я тебя удержу…

Но Дэнни всегда была непокорной. Вместо того чтобы довериться мне напоследок, она делает шаг назад.

Киллиан самодовольно смеется, и от его смеха сердце обливается кровью.

Не выдержав, неустойчивая льдина расходится по швам.

Миг — и река утаскивает нас в свои недра.

Ледяные воды реки распахивают голодную пасть и поглощают нас целиком. Холод спазмом сковывает мышцы и не дает конечностям двигаться.

Мы камнем движемся ко дну.

Говорят, в такие моменты перед глазами проносится вся жизнь. Смею заверить, это не так. Проносятся лишь те моменты, которые ты прожить не успел.

Уэст-Ривер не выпустит ученицу по имени Даньел Лэнфорд.

Уэст-Ривер не выпустит ученицу по имени Беатрис Беккер.

Я так и не отмечу Рождество с Присциллой. Она больше не назовет меня птичкой.

Я не съезжу в Париж, как мы с Дэнни с детства мечтали, и не обмакну настоящий французский круассан в кофейную пенку.

Я так и не скажу Рори, что он мне нравится, кто бы чего на его счет ни думал.

На мою могилу не придут поплакать родители, потому что я схоронила их первой.