Книга Хрущевка княжны Соколовской, страница 74 – Полина Змееяд

Чтобы не тратить время на ожидание автобуса, я решилась заказать такси. Уже привыкнув к местным ценам, я поняла, что моя зарплата довольно неплохая, и если жить без особых изысков, то на нам с сестрами вполне будет хватать и на маленькие радости или удобства.

Мое решение пришлось очень кстати: выйдя из машины, я тут же увидела нескольких журналистов, которые стояли перед приземистым серым зданием, в котором, судя по адресу, и будет проходить разбирательство моего дела.

Я находила репортажи о случаях, похожих на мой, в старых газетах, но как-то не подумала о том, что пресса будет присутствовать и сегодня. С другой стороны, будь я журналисткой, тоже не упустила бы такой случай: княжна, да будет оправдываться перед комиссией каких-то трудя. Еще и штраф получит! Простым людям будет, над чем позлорадствовать. Богата ли эта княжна, или сама сводит концы с концами еле-еле, меня бы на месте писак тоже не интересовало.

Тем не менее, прибыла я достойно. Гораздо лучше выйти из пусть и дешевого, но автомобиля, чем вывалиться из душного автобуса, вытаскивая за собой сестер.

Гордо выпрямив спину, я шагала к широкой лестнице. Взглянув на часы, убедилась, что разбирательство должно начаться через десять минут. Краем глаза видела щелчки камер. Я помнила такие в своем детстве: пленочные, снимки с которых необходимо было потом еще и проявить. Когда выросла, я хотела купить себе такой фотоаппарат, но все как-то откладывала.

Тряхнула головой, отбрасывая мысли о том, чем закончилась моя отложенная жизнь, и поспешила скрыться за потертыми деревянными дверьми здания. Вслед за мной вошли лишь несколько человек: в основном – мужчины в пиджаках, с диктофонами и блокнотами, и только одна женщина. В брюках! Еще в изящной шляпке и приталенном удлиненном жакете, но главное – в брюках из плотной коричневой ткани.

Ужасно захотелось поговорить с этой девушкой, на которую мужчины вокруг поглядывали либо с любопытством, либо с презрением, но сейчас не стоило отвлекаться. Может, после слушания появится возможность.

Снежин уже дожидался возле двери в один из местных залов. Он расхаживал по коридору, но как только заметил меня, приосанился и горделиво улыбнулся. Впрочем, менее рыхлым и расплывчатым он от этого не сделался.

– Держитесь поближе ко мне, – бросила я коротко девочкам, не оборачиваясь.

– Хорошо, – Марина старалась выглядеть уверенной, но я услышала, как дрогнул ее голос.

Аглая сидела на лавке под бдительным присмотром какого-то мужчины в поношенном костюме и с угрюмой миной на плоском лице. Увидев меня, она на мгновение подняла глаза, посмотрела затравленно, но тут же поспешила опустить голову.

Возможности побеседовать с Аглаей Снежин мне так и не дал: кружил между ней и мной как коршун, и поглядывал из-под нахмуренных бровей. Мы с ним только обменялись прохладными приветствиями и больше не разговаривали.

Когда двери зала открылись и нас пригласили внутрь, следом потянулись и несколько журналистов. Я ожидала, что их остановят, но нет – работники прессы с самоуверенным видом занимали места на стульях, расставленных вдоль стен. Среди них и девушка в костюме, цепкий взгляд которой то и дело выхватывал из окружения какие-то детали, а потом опускался к блокноту.

Обстановка в помещении оказалась до тошноты казенной: две трибуны, одна из которых предназначалась для истцов, вторая – для ответчиков. Большой стол и четыре стула за ним, где, по-видимому, должны сидеть члены комиссии. Герб и флаг Империи на стене за спинами заседателей, портрет Императора в полный рост в позолоченной раме.