Книга Хрущевка княжны Соколовской, страница 75 – Полина Змееяд

Я видела только черно-белую фотографию этого портрета в учебнике, и сейчас с интересном разглядывала седого мужчину с пышными бакенбардами, подтянутого и высокого. Он с отеческой улыбкой взирал на подданных с высоты своего положения и производил впечатление доброго вседержавца. Классический «царь-батюшка» прямо. Интересно, есть ли о у него какой-нибудь менеджер по связям с общественностью, который работает над образом правителя в народе, или монарх в самом деле таков?

Я покачала головой, отгоняя глупые мысли. Не о том, думаю, надо сосредоточиться на разбирательстве. И хотя заранее знаю, что наказания не избежать, важно хотя бы снизить его цену.

Переведя взгляд с портрета вниз, к столу, я бегло отсмотрела заседателей. Трое из них уже заняли свои места: женщина в пышной юбке и пенсне, с седыми волосами, собранными в черную сетку. По виду – бывшая или нынешняя гувернантка. Какой-то работяга в синем комбинезоне, который раздувался от гордости, но при этом нервно потирал мозолистые руки, и мужчина средних лет незапоминающейся внешности. Какой-нибудь управляющий или что-то вроде? Теоретически, все эти люди должны быть из наемных работников – так сказано в законе.

Последним место заседателя, крайнее справа от меня, занял один из журналистов. Убедившись в том, что все готовы, он вальяжно опустился на стул, отбросил за плечо длинные волосы и улыбнулся собравшимся коллегам. Интересно, как он попал в состав комиссии? Может, работал на кого-то из дворян в прошлом?

– Добрый день, друзья! – заговорил журналист. – Сегодня мы собрались здесь, чтобы в очередной раз засвидетельствовать торжество справедливости в отношении нанятых работников!

Ну и слог… все как завещала не делать Нора Галь. Я пыталась разглядеть имя этого щеголеватого мужчины, написанное на белой табличке, но она стояла слишком далеко. А так хотелось узнать, чтобы точно не покупать те журналы, в которых есть его статьи.

– Сегодняшний случай необычен тем, что торжество правопорядка нам поможет свершить князь Александр Николаевич Снежин. Он будет защищать интересы Аглаи Ивановны Лапиной. Согласитесь, ситуация из ряда вон, – журналист оглядел собравшихся и те вяло его поддержали. Похоже, его речь никого не интересовала, все ждали начала разбирательства. – Еще более необычно, что свидетельствовать он намерен против княжны Маргариты Алексеевны Соколовской. Истец, изложите, пожалуйста, суть дела.

Все взгляды обратились к той стороне, где стояла Аглая и Снежин. Женщина сжалась, ощутив на себе всеобщее внимание, князь же, напротив, расправил плечи и выпятил грудь. И едва заметно толкнул остолбеневшую работницу в спину.

– З-здравствуйте, – неуверенно начала Аглая, затравленно осматривая собравшихся. И куда подевался весь гонор, с которым она ругала меня, когда уходила из дома? – Я пришла, чтобы, значит, рассказать, как… – работницу запнулась и взглянула в мою сторону, – как княжна Маргарита Алексеевна нарушила закон.

Запинаясь и с большими паузами, поминутно останавливаясь и косясь на Снежина, Аглая изложила суть дела. По ее словам выходило, что я, нанимая ее, наотрез отказалась регистрировать сделку в комиссии по труду, задерживала ей оплату, давала столько работы, сколько нормальному человеку и не переделать, насмехалась над ней и чуть ли не била, а потом выставила без объяснения причин.