Книга Кровь песков, страница 22 – С. К. Грейсон

Тонким жгутом я коснулся его разума — усмирил. Лошадь — дитя пустыни, магия в них сильна. В придачу к своему дару я унаследовал чутье к лошадям. Жеребец выровнялся, и я лёг корпусом, разворачивая его на атакующих, что распались после гибели предводителя.

Я прошил строй, рубя саблей и коля кинжалом — слева и справа. Тела стекали на песок, и клинки краснели. Дыхание шло паром сквозь отверстия маски. С каждой жизнью, что я гасил, голоса в голове поднимались, пока не заорали так, что череп трескался.

Визг силы перекрыл всё — я рванулся в сторону: кнут огня сорвался из ладоней одного из оставшихся. Такая мощь редка вне лордов и их воевод. Но не против меня.

Я сжал кулак — и пламя в его руке погасло. Он дёрнул кистью — пытаясь вернуть преимущество. Поздно. Взмах — и мой кинжал полетел. Глухой хлюп — вошёл под грудину. Он захрипел и сползал с седла. Я уже отворачивался — искать остальных.

Я развёл взгляд — и увидел лишь разбросанные по песку тела да испуганных коней. Я зарычал — готов рубить дальше. Но никто не шёл. Инстинкт вопил крови, хором, что проснулся от магии в бою и требовал ещё.

Я спрыгнул, пошатнулся и упал на колени. Взгляд прояснился — на сабле алый блеск. Я методично вытирал лезвие о песок — отдавая пустыне взятые жизни.

Голоса спали с крика до шёпота — и вдруг, редко, — до тишины, пока песок пил мою дань. Все жизни клановцев принадлежат пустыне; она просит вернуть их себе. Я выдохнул — угроза бреда отступила.

Пустыня всегда орёт во мне — будто велит что-то сделать, найти, сломать. Она стихает ненадолго — лишь после боя. Я думаю: значит, я дал ей, что требовалось. Так учил лорд Аласдар. Он знает тайны пустыни больше других. Он научил меня держать силу. Я буду следовать.

Звон вернулся в тишину — колокольчик. Тот самый сокол. Он прыгал вокруг одного из павших — ждал, что тот подставит руку. Я поднялся и подошёл.

Синий пояс на талии, серебряная булавка со злобной гиеной — воин клана Тибел. Это он пытался жечь меня огненным кнутом. На шнуре у груди поблёскивал осколок кровавого стекла — оно усиливает дар, — вот откуда у него сила. Они вышли готовыми. Значит, клан Тибел ждал меня — и не желал говорить. Это было послание. Я отправлю своё.

Решительным взмахом я отделил голову от тела. Сокол взвизгнул и отпрыгнул, когда клинок вошёл в песок рядом. Но продолжал смотреть, склонив голову набок, пока я держал трофей за волосы — кровь капала на и без того пропитанный песок. Я понёс голову к коню, крутившемуся поблизости — потерянному без хозяина.

Сум у них не было — значит, лагерь клана недалеко. Они донесут мои слова. Их всадники пришли сказать: клан Тибел не торгуется. Возврат их голов скажет: Вайпер не уступает.

Когда я вернулся к пещере, где отдыхала Алза, она встретила у входа, тихо заржав. Я попытался оттеснить — не хочу, чтобы она грузила ногу, — но она ткнулась в мою одежду, принюхиваясь к крови, как будто проверяя — не моя ли. Я мягко отодвинул её и стащил с плеч мехи с водой. Это её успокоило: она тут же вцепилась в горлышко, пила шумно и долго, пока я держал. Я смотрел, как она стоит: вес на всех четырёх, не избегает больной ноги. Кожа вокруг прижжённых полос воспалена, вздута, но раны неглубокие — выдержит.

Раз лагерь Тибел близко — тянуть больше незачем. Я стал собирать наш малый стан: связал сумы, затоптал кострище. И тут звякнуло.