Книга Наказание для драконьего принца, страница 22 – Надежда Соколова

Императрица вдруг тихо фыркнула, поднося платок к губам. В ее глазах мелькнуло нечто, отдаленно напоминающее одобрение.

— Остроумно, — произнесла она, и ее слово прозвучало как высшая оценка.

Чайная церемония превратилась в тихую революцию. Ангелина, не ругая их мир и не навязывая свой, просто показывала им иную реальность. И некоторые дамы, пряча блеск в глазах, уже начинали задумываться: а почему, собственно, нет? Почему они должны носить неудобные платья и выходить замуж за незнакомцев, если где-то там, за пределами их реальности, женщины живут иначе?

Ангелина ловила эти взгляды и мысленно улыбалась. Она только что выиграла еще одно сражение — не силой и не магией, а простым рассказом о своей жизни. И ее армия — армия сомнений и зарождающихся желаний — медленно, но верно росла.

Вечером, когда в спальне Ангелины уже зажгли светильники, дверь с нажимом распахнулась. На пороге стоял Ричард. Его взгляд был мрачен и полон решимости. Он вошел, захлопнув дверь за собой, и без предисловий подошел к ней.

— Довольно игр, — его голос звучал низко и властно. — Ты моя жена. Пора исполнить твой долг.

Ангелина, сидевшая за туалетным столиком, медленно обернулась. В ее глазах вспыхнули знакомые искры.

— Мой долг? — холодно переспросила она. — А я, кажется, ставила условие. Справка, ваше высочество. Где она?

Ричард измерил ее взглядом, полным язвительности.

— А ты сама-то здорова? — его губы искривились в насмешке. — Откуда мне знать, что ты не принесла в мой дом какую-нибудь экзотичную земную заразу? Может, это тебе следует предъявить документ?

— Не беспокойся, — парировала Ангелина, вставая. — Я проверялась. А вот твоя драконья порода, как я слышала, бывает подвержена весьма... пикантным недугам.

— Ты смеешь... — он шагнул к ней, сжимая кулаки. Воздух вокруг него снова начал нагреваться. — Ты постоянно издеваешься надо мной! Над моими традициями! Ты думаешь, божественная защита делает тебя неуязвимой?

— Нет, — ее голос стал тише, но не менее опасным. — Но она дает мне право выбирать. И я не выбираю тебя. Пока ты ведешь себя как избалованный ребенок, которому не купили игрушку.

Его терпение лопнуло. Он не вынес еще одной насмешки, еще одного урока. В его глазах вспыхнула ярость, смешанная с чем-то темным и необузданным. Чтобы заставить ее замолчать, чтобы стереть эту ядовитую улыбку, он резко схватил ее за лицо и закрыл ее рот своим.

Поцелуй не был нежным. Это была атака. Попытка подчинить, подавить, доказать свое превосходство силой. Ангелина попыталась оттолкнуть его, но его руки были как стальные тиски. Где-то на краю сознания она почувствовала вкус крови — то ли он прикусил ей губу, то ли она его.

И что-то в ней сорвалось с цепи. Ярость, долго копившаяся за день, вырвалась наружу. Ее ответный поцелуй стал таким же яростным, почти разрушительным. Это уже не была борьба за то, чтобы оттолкнуть. Это была битва за то, чтобы не уступить, заставить его самого дрогнуть.

Очнулись они позже, в полумраке спальни, среди смятых простыней. Светильники догорали, отбрасывая трепещущие тени на их тела. Они лежали обнаженные, кожу обжигали следы от прикосновений — где-то царапины, где-то легкие синяки. Дыхание еще не выровнялось. Воздух был густым и тяжелым, пахнущим потом, кожей и чем-то острым, электрическим — остатками ярости и страсти.