Онлайн книга «Откупное дитя»
|
— Погоди, погоди… Он снова читает куда быстрее, чем я работаю: он дошёл уже до самого конца списка, а я только нюхаю туески с корой, выбирая нужную. Чигирь покорно замолкает и наблюдает, как я качаюсь на колченогом табурете и выискиваю нужные травы. С корнем большеглавника приходится повозиться: в этих местах он не растёт, и Ляда, похоже, закупила его уже собранным у какого-то путешественника. Как это часто бывает с покупными снадобьями, сырьё на редкость поганого качества: траву собрали кое-как, вместе с кусками стеблей, безжалостно обрубив часть ветвистых корешков. Больше половины короба пересохло и пришло в полную негодность, а с остальными я сражаюсь до одури, нервно сдувая волосы с лица. — Она, наверное, и не знала, — Чигирь важно вышагивает по краю стола и развлекает меня разговором. — Девочка. Её подменили маленькой, такое легко забыть. Думала, что человек. Обозлилась, решила, что если станет ведьмой, ты точно возьмёшь её в ученицы… украла бутылочку… — В доме чужими пахло, — соглашаюсь я. — Но тут потом столько всего было, что я и забыла как-то об этом. Корень выскальзывает у меня из рук, и я чуть не сшибаю со стола заготовленное снадобье. — Вот за это я и не люблю людей, — хорохорится Чигирь. — И откуда она только знала! — Да тут все, наверное, знали. Ведьма здесь сколько лет жила… Тьфу, что там дальше? — Стружка из корня синюшки, — послушно говорит Чигирь, и принимается снова ходить вдоль стола, читая на память: — по весу на две почки… одна ягода вороньего глаза… красухи пять капель… вереск… Я поправляю лучины и берусь за весы. Две почки — это крошечный вес, как восемь или девять зерён полбы. Но весы у Ляды — на загляденье, их она привезла из какого-то далёкого города, а купила у мастера-ведуна. Я взвешиваю стружку, стараясь не дышать на весы лишний раз. — Корень синюшки на две почки весом, — нудит Чигирь, шагая по столу, и я на него цыкаю, чтобы не мешался. Он перелетает на табурет, и я, наконец, справляюсь со взвешиванием и засыпаю стружку в ступку. — Один вороний глаз, пять капель красухи, вереск… Что вороний глаз, что красуха — страшная отрава. Люди, бывает, путают вороний глаз с черникой, и достаточно всего нескольких ягод, чтобы остановить слабое человеческое сердце. От красухи тоже легко умереть, особенно детям; иногда достаточно потрогать листья, а потом коснуться лица, чтобы навсегда ослепнуть. Мы же сейчас готовим такое, что людям к этому снадобью лучше вовсе не подходить. — Один вороний глаз, — устало говорю я. И Чигирь продолжает с готовностью: — Вытяжка красухи, пятнадцать капель. — Раз, два… — Вереска листья, половина ложки, липы четыре соцветия, одна шишка хмеля… — Да что ж ты под руку мне говоришь! Восемь, девять… Я снова сдуваю волосы с лица и тревожно гляжу за дверь. Ночь темна и непроглядна, работы мне осталось — всего ничего. Мы же успеем, правда? Мы же успеем? ✾ ✾ ✾ Ночной лес тих особой, ненастоящей тишиной, в которой отсутствие звуков — не отсутствие на самом деле, но предвкушение. В таком лесу даже я, ведьма, ощущаю себя чужестранкой. Склянку с зельем я обмотала тряпицей и положила в сумку, вместе с кое-как надёрганными с полок снадобьями и всеми теми вещами, с которыми обычно охочусь на дурную нечисть; за пояс у меня заправлена серебряная спица, а в руках зачарованная щепка, которая указывает куда-то вглубь и немного в сторону. |