Книга Откупное дитя, страница 86 – Юля Тихая

Как с такой жизнью семью можно сделать? Никак нельзя, вот и живут ведуны и ведьмы свой век по большей части в одиночку, и только раз в год, когда зацветёт папоротник, на шабаши собираются.

Так и отец Чигиря, ведун по имени Вит, никогда не женился. Только любил в посёлках человеческих женщин, дарил свою ласку и пил их чувства.

— Мама красивая была. Бонежа, Бонеженька… Красивая и весёлая, добрая, глаза синие-синие. Мне рассказывали, Вит тогда несколько недель жил при посёлке, всё обхаживал её и любовался. А она, даром что замужем была, ему поверила. Муж на охоту ходил подолгу, она с детьми оставалась, а Вит ей цветы носил, фокусы показывал. Тени заговаривал, чтобы на стене — целый театр, не хуже государевых подмостков. Ну и…

Много ли чудес видела простая деревенская женщина? Она и ведунов-то, может быть, видела только издаля, из-за угла, а за спиной держала дулю. Да и по любви ли был у неё муж? Немного браков в посёлках случается от чувств, чувства — они позже приходят, с годами и старанием.

Только не всякий муж станет стараться. Кто-то не умеет, кто-то не хочет, а кому-то больше нравится, когда жена смотрит испуганно и от соседей синяки прячет. Что за брак был у этой Бонежи? А тут — муж далеко, чудеса близко.

Это дурная связь, порочная. Плохое дело, недостойное; порядочная женщина никогда не ляжет ни с кем, кроме мужа. И пусть Отец Волхвов не карает за прелюбодейство, волхвы всё равно учат: вместе с честью и верностью потеряешь покой, в сны станут приходить искушения, так и сгинешь совсем, потеряешь себя и всю свою благодать.

Ещё от такой связи, пусть и порочной, рождаются дети. Иногда — совсем на мужей этих женщин непохожие.

Как Бонежа перед супругом оправдывалась, Чигирю никто в подробностях не рассказывал. Но он всё равно откуда-то знал, что она плакала горестно, будто ведун своими ведовскими силами околдовал её, зачаровал, что она себя не помнила; в голове туман, а в тумане искус, и ни слова из учений. Но ведун далеко теперь, ведун уехал, нет больше ведуна! Никогда не быть Бонеже больше с ведуном.

Чигиря она отнесла к вратам скита. Встала на колени, взмолилась, попросила изо всех своих сил взять на попечение ребёнка. Так и вышло, что выкормила Чигиря кухонная служка, а как ребёнок подрос, волхв Разнорукий взял его учеником.

— Она позже приходить стала, — грач сипит, а у человека в его отражении лицо всё равно что мёртвое, белое-белое и пустое. — Я сперва не понимал, кто она такая, это потом мне объяснили: родила меня, мама. Гостинцы маленькие приносила, расспрашивала, плакала.

Муж у Бонежи рано умер. Она осталась с детьми жить при девере, а с его женой не поладила, как часто не ладят две хозяйки в одном доме; но жили как-то, не хорошо и не плохо, просто жили. А Бонежа начала приходить к скиту и смотреть на своего ребёнка. Сперва издаля, потом волхвы её внутрь пускать стали, а когда мальчику исполнилось двенадцать вёсен, разрешили даже забрать его с собой домой ненадолго.

Родня Чигирю не слишком обрадовалась, но и не обижала, — мало дураков обидеть ученика волхвов. В первый же день влез Чигирь в брошенный дом, где жила раньше Бонежа с мужем, сидел на скрипучих ступеньках, гвоздём трухлявую доску ковырял. Там к нему и пришёл впервые дед, серьёзный мужик с бабской косой.