Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 28 – Уоллис Кинни

– Тебе не пришлось бы ничего сажать, – забавляюсь я. – Просто возьми кухонные ножницы и подрежь разросшиеся фиолетовые подсолнухи.

– Даже если так. Я, скорее всего, принесу больше вреда, чем пользы, – мрачно говорит он, когда я веду его из комнаты Селесты к покоям Миранды. – Мое ремесло, намерение, которое я распространяю вокруг себя, мешает росту растений. Жизнь пробивается с трудом, – объясняет Мэтью. – Но мне всегда нравилось смотреть на цветущий сад. В детстве я наблюдал за своей тетей, когда она ухаживала за розами и тыквами. Восхищался мелкими изменениями, которые происходили почти каждый день. Но чем больше я практиковал теневое ремесло, тем хуже становилось саду. Когда тетя в конце концов поняла, что я и был причиной упадка, меня попросили держаться подальше.

Мы как раз складываем покрывало Миранды. У меня снова сжимается сердце, и, несмотря на все мои предрассудки, мне становится грустно за Мэтью.

– Мне жаль, что тебя держали вдали от того, что ты любил, – говорю я.

Мэтью странно смотрит на меня, словно смущенный моим сочувствием.

– Не знаю, что бы я делала, если бы не могла гулять по саду каждый день, – добавляю я. В его глазах появляется понимание.

– А, да, конечно. – Он прочищает горло. – Я быстро привык.

И улыбается мне.

– Я тоже оценила масштабы твоей силы, – признаюсь я. Осознание, что колдун настолько связан с теневым ремеслом, что жизнь вокруг него с трудом процветает, ужасает, но я стараюсь не показывать волнения.

– Что у нас по планам на ближайшие несколько дней? – спрашивает он, меняя тему, когда мы заканчиваем с кроватью Миранды.

Я мысленно возвращаюсь к списку задач.

– Сначала нам нужно будет съездить на ферму Беннет, забрать тыквы. Потом мне придется вырезать из них фонари, чего я, признаться, боюсь, – говорю я, качая головой: тыквы всегда были самой ненавистной для меня работой. – Миранда и Селеста приедут в четверг. В тот же вечер будет немой ужин. Ночь шалостей мы обычно проводим, готовясь к Самайну. Хотя я уверена, что Селеста убедит меня устроить одну-две шалости. В субботу мы поедем в Ипсвич на утренний парад. Члены ковена соберутся в поместье ближе к вечеру. И остаток дня мне придется слушать, как десятки женщин рассказывают о своих браках, здоровье и финансовых неурядицах, – ворчливо заканчиваю я, но Мэтью смеется.

– Это, безусловно, интересный способ провести свой день рождения.

Я пожимаю плечами.

– Таков мой долг как ведьмы пограничья.

– Это не входит в обязанности ведьмы пограничья, – недоверчиво тянет Мэтью. Я непонимающе смотрю на него.

– Конечно входит, – возражаю я. – Я должна предлагать кров, помощь и возможность выговориться тем, кто в этом нуждается. Будь то человек, животное или растение.

Именно эти слова моя мать заставляла меня повторять снова и снова в первый год моего обучения. Именно эти слова заставлял переписывать мой «Травник», пока я не выучила их наизусть.

– И? – уточняет Мэтью с очередным смущенным смешком, но на этот раз почти нервным, как будто он надеется, что я шучу.

– И что? – недоуменно переспрашиваю я.

Он переводит взгляд на меня, изучая мое лицо, и я замечаю, что он крепче сжимает простыню.

– Искусство пограничья – это прежде всего поддержка баланса между энергиями жизни и смерти. Ведьма пограничья – хранительница как живых, так и мертвых.