Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 93 – Уоллис Кинни

– Он? – восклицает Миранда, но дверь за мной закрывается.

В моей прежней спальне темно. Я включаю настольную лампу, и та отбрасывает призрачный свет на стены. Из всех комнат в доме моя самая пустая, поскольку все ценные вещи переехали в коттедж вместе со мной. В шкафу висит единственное черное платье. То самое, которое я надевала на «немые» ужины последние пять лет. То самое, которое я надела на похороны своей матери этим летом. В десятый раз за сегодняшний день я проглатываю неприятную кислинку, которая образуется у меня в горле.

Я снимаю платье с вешалки и кладу на свою старую кровать. Рукава из прозрачного черного кружева – единственное украшение. Я снимаю мшисто-зеленый свитер, который надевала к приезду сестер, и натягиваю наряд через голову. Он ниспадает до самого пола, словно колонна из чистого гагата с вырезом в виде сердечка. Какое-то время я вожусь с волосами, собирая их в пучок. В качестве последнего штриха украшаю прическу ярко-зеленой заколкой в виде жука-скарабея. Мама подарила мне ее на шестнадцатилетие – на счастье. Я втискиваюсь в свою единственную красивую пару туфель на каблуках и наношу каплю духов «Герлен», которыми всегда пользовалась бабушка Гудвин.

– Духи, будьте со мной, – шепчу я пустой комнате.

Одевшись, спускаюсь на первый этаж и в последний раз проверяю еду на кухне. Все выглядит идеально. Напольные часы бьют полночь, и звук разносится по всему дому. Двери Миранды и Селесты наверху открываются. Пластинка на граммофоне продолжает крутиться, но музыка прекращается, и, когда умолкают часы, в доме воцаряется тишина.

– Ты хорошо выглядишь, – говорит мне Миранда, когда мы встречаемся в прихожей. Она выглядит сногсшибательно в облегающем платье-русалке, отделанном шелковой бахромой. Ее рыжие волосы собраны наверх и уложены так же, как у меня. Лиф платья представляет собой бельевой корсет с изящным хомутом, подчеркивающим ее длинную шею. Десятки толстых шелковых шнуров ниспадают с выреза и обвивают плечи, как паутина.

– Не так хорошо, как я, – со счастливым смехом объявляет Селеста с верхней площадки лестницы. На ней бархатное черное платье-пачка из тюля, нижняя юбка расшита кристаллами Сваровски, которые сверкают, когда она спускается на первый этаж. На шее у нее экстравагантное многоярусное жемчужное ожерелье. На коротком бобе цвета воронова крыла – повязка с огромным черным бантом. Младшей сестре двадцать семь, но я по-прежнему вижу в ней четырехлетнюю девочку, которая хвостиком ходила за мной по поместью.

– Вы обе прекрасно выглядите, – уверяю я с улыбкой, и тут раздается стук в дверь. – А вот и наш четвертый живой гость.

Пусть я и знала о его приходе, однако, открыв дверь, замерла при виде Мэтью. Он стоит под освещенным фонарем крыльцом в потрясающем черном костюме с атласной отделкой. Его темные волосы, как всегда, идеальны, а голубые глаза светятся озорством. Увидев меня, он моргает от неожиданности, и я невольно ухмыляюсь.

– Ты прекрасно выглядишь, – говорит Мэтью, окидывая взглядом мое лицо, волосы, платье. Из внутреннего кармана он достает розу на длинном стебле и протягивает ее мне.

Когда-то она определенно была красной. На самом деле, скорее всего, Мэтью сорвал ее в мамином цветнике. Но сейчас лепестки высохли и сморщились, а стебель тверд, как хрусталь. Лишенная всякой жизни, но все еще прекрасная в смерти.