Книга (не)помощница для орка, страница 54 – Анетта Политова

Он смотрел на меня, и в его глазах читалось что-то сложное — ярость, боль и… гордость?

— Ты отказалась? — переспросил он тихо.

— А то! — я уперлась руками в боки. — Я сказала ему, что я охотник, а не приманка. И что он — падальщик. Думаю, он оценил мою прямоту.

Сорг… Сорган рассмеялся. Коротко, беззвучно, но его плечи задрожали.

— Боги, ты невозможна. Я примчался сюда, думая, что ты в опасности, что он тебя запугал… А ты объявила ему войну. Несносная девчонка!

Последнее замечание позвучало, как комплимент.

— Ну, я же не могла подвести своего учителя, — я скрестила руки на груди. — Ты же сам научил меня не показывать страха. Даже когда от страха подкашиваются ноги, и хочется спрятаться под прилавок.

Он подошел вплотную. Теперь между нами не было прилавка. Только воздух, густой от невысказанных слов и старой обиды.

— Алиана, прости, — сказал он, и его голос потерял всю свою привычную твердость. — Прости, что не сказал тебе правду. Прости за все.

— За что именно? Мне нужна конкретика, — я подняла на него глаза. — За то, что притворялся орком? Или за то, что позволил мне влюбиться в тебя, а потом просто взял и ушел?

— За то, что был трусом, — ответил он просто. — Я боялся, что, узнав правду, ты увидишь во мне не того человека, с которым делила костер, а… бывшего аристократа с кучей проблем. Я боялся, что ты предпочтешь простого следопыта сложному человеку с прошлым.

— А я, — прошептала я, — боялась, что предпочту дикаря обычному человеку. Какая ирония, да? Мы оба боялись одного и того же. И оба оказались дураками.

Он медленно, будто боясь спугнуть, протянул руку и коснулся моей щеки. Его пальцы были шершавыми, знакомыми.

— Де Винтер опасен, Алиана. Он не остановится. И я не могу позволить ему использовать тебя против меня. Потому что… — он замолча, глотая воздух. — Потому что это сработает.

Мое сердце заколотилось где-то в горле.

— Что сработает?

— Ты, — его голос был тихим, но каждое слово врезалось в память. — Если он причинит тебе вред, чтобы добраться до меня… это сработает. Я сделаю все, что он захочет. Потому что я не могу… я не переживу этого снова.

Я поняла. Он говорил о той девушке. Об орчихе, которую потерял.

— Я не она, — сказала я тихо. — Я не хочу быть твоей трагедией, Сорган. Я не хочу быть той, из-за кого ты сдашься.

— Ты уже не можешь ей быть, — он наклонился так, что его лоб коснулся моего. — Потому что с ней… это была юношеская страсть. А с тобой… — он вздохнул, и его дыхание смешалось с моим. — С тобой это похоже на приговор. Пожизненный.

И тогда он наконец поцеловал меня. Это был не поцелуй примирения. Это было признание. Капитуляция. В нем была вся боль наших разлук, вся ярость наших ссор и вся та невыносимая нежность, что копилась все эти недели.

Когда мы наконец разомкнули губы, я была безвоздушным пространством.

— Что… что мы будем делать? — прошептала я.

— Что делает следопыт, когда находит то, что искал всю жизнь? — он улыбнулся, и в его глазах впервые за долгое время не было ни тени насмешки или боли. Только чистая, безудержная радость. — Он это охраняет. До последнего вздоха.

— Даже если это что-то пахнет клевером и упрямством? — улыбнулась я ему в ответ.

— Особенно если это пахнет клевером и упрямством, — он снова поцеловал меня, коротко и твердо. — Потому что это самый стойкий аромат из всех, что я знаю.