Книга Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться, страница 103 – Таня Драго

— Где ты это нашёл? — спросила Эйлани, и хотя старалась выглядеть спокойно, румянец на щеках выдавал её с головой.

— Не важно! — Бертран принялся ходить по комнате, как медведь в клетке. — Ты нарушила мой прямой запрет! “Встретимся у старого дуба, когда взойдёт луна”? Тайные свидания?! Что дальше — тайные послания через голубей? Лестницы из простыней?

При упоминании лестниц из простыней Эйлани невольно покосилась на окно, и отец это заметил.

— О нет! — он всплеснул руками. — Не говори мне, что ты уже додумалась до этого!

— Отец, я уже не ребёнок, — сказала она с достоинством, которому позавидовала бы королева. — Мне двадцать три, и я сама решаю, с кем видеться.

— Пока ты живёшь в моём доме, ты соблюдаешь мои правила! — Бертран остановился и торжественно поднял палец вверх, словно изрекал древнюю мудрость. — Я запретил тебе общаться с сыном этого… этого… дракона!

Последнее слово он произнёс с таким отвращением, словно говорил о чём-то, что обычно соскребают с подошвы сапога.

— Но почему? — Эйлани встала, и в её голосе появились первые нотки раздражения. — Чем Илиран заслужил такое отношение? Ты же даже не знаешь его!

— Я знаю его отца! — Бертран снова принялся расхаживать, на этот раз размахивая руками так энергично, что опрокинул вазочку с сухими цветами. — Анмир разорил десятки торговцев своими махинациями! В том числе моего брата!

— Но Илиран — не его отец! — впервые за всю свою взрослую жизнь Эйлани повысила голос на родителя. — Ты сам учил меня судить людей по их поступкам, а не по происхождению!

Бертран замер, словно получив пощёчину. Он моргнул несколько раз, явно не ожидая такого сопротивления от послушной дочери.

— Что с тобой произошло? — спросил он растерянно. — Раньше ты прислушивалась к моему мнению…

— Раньше ты был справедлив, — парировала Эйлани, скрестив руки на груди в позе, которая ясно говорила: “Попробуй поспорь”. — Ты говорил, что важны честь, порядочность, трудолюбие. Илиран обладает всеми этими качествами!

Бертран хитро прищурился, и на его лице появилось выражение человека, который припас козырный туз.

— А его “особый” дар? — спросил он вкрадчиво. — Он тебе рассказал? Или умолчал о том, что может манипулировать удачей?

Эйлани замерла, как статуя. Рот её приоткрылся, и она несколько секунд молча таращилась на отца.

— Ты… знаешь об этом? — наконец выдавила она.

— Конечно знаю! — Бертран торжествующе потёр руки. — Весь торговый мир знает легенды о семействе Овератов! Они приносят удачу тем, кого любят. Думаешь, я родился вчера?

— И что в этом плохого? — Эйлани попыталась восстановить равновесие. — Он никому не вредит своим даром!

— Но может ли он его контролировать? — Бертран наклонился к дочери, как заговорщик. — Уверена ли ты, что твои чувства к нему — настоящие, а не результат его магии?

Этот вопрос попал в цель точнее стрелы опытного лучника. В глазах Эйлани мелькнуло сомнение — едва заметное, но достаточное для того, чтобы отец это заметил.

Бертран удовлетворённо кивнул, словно математик, успешно решивший сложную задачу.

— Вот видишь, — произнёс он с торжеством. — Даже ты сама не уверена.

Я шла к мастерской с подносом дымящегося шишкового чая, напевая под нос какую-то давно забытую мелодию, когда услышала голоса отца и сына, доносящиеся из-за двери. Обычно их разговоры напоминали переговоры двух дипломатов враждующих государств — вежливо, осторожно и с тщательно скрываемой взаимной неприязнью.