Книга Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться, страница 104 – Таня Драго

Но сегодня что-то было по-другому.

Я замедлила шаг, не желая прерывать их беседу. За последние недели отношения между Анмиром и Илираном наконец-то начали напоминать нормальные семейные узы, а не вооружённое перемирие, и я боялась спугнуть это хрупкое перемирие неосторожным вмешательством.

— Отец, я решил пойти к Бертрану, — услышала я голос сына, и чуть не выронила поднос.

Звук падающего инструмента эхом отразился от стен мастерской.

Судя по всему, Анмир отреагировал на заявление сына примерно так же, как я — с шоком и недоверием.

— Что? Зачем? — в голосе бывшего мужа слышались нотки паники, словно сын объявил о намерении прыгнуть с утёса.

— Просить разрешения ухаживать за Эйлани. Официально. Как положено.

Я прислонилась к стене рядом с дверью, пытаясь переварить услышанное.

Мой сын — мой милый, застенчивый, вечно сомневающийся в себе сын — собирался пройти в логово льва и попросить разрешения на то, что Бертран считал преступлением против природы.

— Сын, я восхищаюсь твоей смелостью, — донёсся голос Анмира, и я едва не подавилась от удивления. Неужели он действительно поддерживает Илирана? — Но Бертран… он не из тех, кто легко меняет мнение. Особенно когда речь идёт о нашей семье.

— Пусть так. Но я должен попытаться. Эйлани стоит этого риска.

В голосе сына звучала такая решимость, что у меня защемило сердце. Когда мой мальчик успел стать таким мужественным? Ещё недавно он краснел при одном упоминании о девушках, а теперь готов сражаться с драконом ради своей любви. Правда, в данном случае драконом был разъярённый торговец, что, возможно, было даже опаснее.

— Ты действительно любишь её? — спросил Анмир, и в его голосе слышалась такая серьёзность, словно он спрашивал о чём-то жизненно важном.

— Больше жизни, — ответ Илирана был прост, как дыхание, и искренен, как детская молитва.

Я почувствовала, как глаза наполняются слезами.

Мой сын говорил о любви теми же словами, которыми когда-то я говорила об Анмире. До того, как всё пошло наперекосяк, до лжи и предательств, до бесконечных ссор и холодных ночей.

— Тогда я поддерживаю твоё решение, — сказал Анмир. — Но будь готов к худшему.

Решив, что дольше подслушивать неприлично, я кашлянула и толкнула дверь мастерской.

— О чём вы так серьёзно беседуете? — спросила я, входя с подносом и делая вид, что ничего не слышала.

Илиран и Анмир обернулись ко мне с виноватыми лицами мальчишек, пойманных на краже печенья. Сын быстро поделился своим планом, и я почувствовала, как желудок скручивается в тугой узел. И я поняла, что скрываться нет смысла. Ну да, я все слышала, и что?

В конце концов, не хуже ли смолчать и не признаться Илирану, что я в курсе?

— Бертран очень враждебно настроен к Анмиру, — сказала я осторожно, пытаясь не выглядеть слишком обеспокоенной.

— Я должен попробовать, мама, — Илиран взял меня за руки, и я увидела в его глазах ту же решимость, которая когда-то жила в глазах его отца. — Иначе наши встречи с Эйлани так и останутся тайными. А тайное…

— Тайное редко бывает честным, сын, — неожиданно вмешался Анмир. — Поверь моему горькому опыту.

Я бросила на бывшего мужа странный взгляд.

Неужели он действительно говорит о честности? Человек, который так честно поступил со мной при разводе! Во мне моментально поднялась злость. Но в его глазах я увидела что-то новое — искреннее сожаление и, возможно, мудрость, купленную ценой собственных ошибок.